вопросы. Смотрел тогда на неё и сжимал кулаки, чтобы не наброситься, не накинуться на неё, наплевав на возившихся рядом и упорно делавших вид лишённых обоняния помощников, не заставить извиваться под собой и кричать по-настоящему. Лучше одной, по-быстрому, чем со мной, Дарина? И внутри пожар разрастается и едким дымом понимание – долго не выдержу. Заставлю прекратить эти грёбаные игры! В ту ночь так же не вернулся домой, до одурения трахая проституток в «Мадам» в безуспешной попытке приглушить привкус злости, упорно сопровождавший меня теперь рядом с Дариной.
– Успокойся, – голос Андрея заставил сильнее сжать бокал в руке. Только его мне сейчас не хватало! – Моя сестра всегда играет по правилам.
– Только, видимо, в этот раз на грани фола, – ответил, скорее ему, чем себе. Очередное упоминание о родстве – понимает, что еще одного самца возле неё я уже не выдержу.
– Я более чем спокоен, Воронов. – не глядя, следя глазами за Дариной, отдающей какие-то распоряжения Григорию.
– Скажи это бокалу, который сейчас затрещит.
– За то время, что меня не было, ты получил диплом психолога, Ваше Графшество?
– Я Воронов…Мне его ректор университета просто так торжественно вручил.
Я усмехнулся.
– Пытаешься разрядить обстановку, Граф? Боишься за гостей?
– Нет, просто у меня тоже есть жена. И ничто меня так не злит, как мужчины, крутящиеся возле неё, когда думают, что я не вижу их.
– И где твоя жена? – повернулся, наконец, к нему и поймал странную задумчивость во взгляде.
– Она осталась с сыном дома. Глава крупной французской компании, специализирующейся на добыче урана, – Граф поднял бокал, указывая едва заметными кивком на одного из гостей. Я повторил за ним, приветствуя высокого блондина в темно-синем смокинге.
Повернулся в сторону, где стояла Дарина, и почувствовал беспокойство, не найдя её там. Черт, Зверь, что действительно тебя приводит в ярость: её флирт с другими мужчинами или то, что тебе за это время так и не удалось получить её.
Рвано выдохнул, увидев эту маленькую дрянь в объятиях другого высокого блондина с короткими волосами. Он чему-то громко рассмеялся и поцеловал мою, мать его, жену в щёку!
Шагнул к ним, чувствуя вспыхнувшую огнём ярость, и остановился, ощутив тяжёлую руку, сжавшую плечо.
– Расслабься, Макс, это Изгой.
– Да хоть сам Сатана! – повёл плечом, сбрасывая его руку.
– Расслабься, я сказал! Он твой друг, между прочим и наш брат!
– Что? – глубоко вдохнул, увидев, как к мужчине подошла миниатюрная брюнетка в зеленом платье и обняла Дарину.
– Его жена. Диана. Подруга твоей жены, если тебе, конечно, интересно. – В голосе Андрея насмешка, и я почти готов стереть её с его лощёного лица кулаком.
***
Этот прием больше походил на все то же сборище, как и на кладбище, только теперь все они праздновали возвращение моего мужа. Те же лица, и на них, вместо масок скорби, фальшивые улыбки. Но мы были обязаны устроить этот вечер, чтобы не пошли ненужные разговоры. И я ужасно надеялась, что Максим сможет держать себя в руках и подыгрывать нам, чтобы ни один из этих ублюдков даже не мог подумать, что у нас проблемы. Серьезные и почти неразрешимые. После расправы над спецагентами прошло больше недели, и я сама в напряжении ожидала, какие последствия нас ждут.
Иногда бросала на Максима тревожный взгляд, но брат был рядом, и я переставала сильно нервничать…До того самого момента, пока кто-то из разукрашенных девиц не подходил к Зверю, чтобы поговорить, поулыбаться, пофлиртовать, и я сжимала бокал с шампанским все сильнее и сильнее. Они смотрели на него, как и всегда, голодными, похотливыми взглядами…и мне казалось, что сегодня какой-то невыносимо кошмарный день, и я не могу держать себя в руках, как раньше. За каждой его улыбкой не мне я видела намеки, за каждым взмахом длинных ресниц – похоть…О, Господи, я не могу смотреть, как он им улыбается! У меня меркнет перед глазами, и от ревности становится больно дышать.
Никогда раньше я не испытывала ничего подобного… и я знала почему – он больше не принадлежал мне, не был моим…он больше меня не любил. На моем месте могла оказаться любая. Вот та шатенка в длинном бирюзовом платье, которая пьет вино и не сводит с него взгляда, актриса. Или блондинка, которая положила руку на плечо моего мужа, и он что-то шепнул ей на ухо…от чего она опустила взгляд, а потом подняла голову и провела языком по ярко-красным губам. Шикарная, в серебристом платье, с полуобнаженной грудью и полностью открытой спиной. Мой муж приобнимал ее за талию, и мне казалось, он поглаживает эту спину пальцами. Я продолжала улыбаться Славе и Диане, а сама чувствовала, что начинаю задыхаться.
– Ты в порядке?
Невпопад улыбнулась и снова перевела взгляд на него. Дьявол! Самый настоящий Сатана во плоти. Ненавижу его красоту сейчас…Ненавижу эти синие глаза, от взгляда которых каждая женщина может ощутить себя раздетой и дико желанной, ненавижу эти порочные губы, изогнутые в легкой ироничной усмешке, у которой столько значений, сколько захочет он сам. Что говорит ей на ухо?
Этой стерве, сестре немецкого дипломата. Двадцатипятилетней красавице и длинным шлейфом венценосных любовников. Они могли пересекаться раньше? Он с ней когда-то спал?
Сама не поняла, как схватила еще один бокал с шампанским с подноса, и пошла в сторону веранды. Мне нужно глотнуть свежего воздуха, иначе я с ума сойду
Я отвлекся буквально на минуту. Ко мне подошла одна из северных сучек…О, да, я именно так их и называл. Причём в лицо. Гордые, самовлюблённые, богатые, породистые суки, готовые раздвинуть ноги при первой же встрече. Рядом со своими мужьями изображали холодное презрение к Зверю, но стоило ему захотеть, исступлённо отдавались даже в самом дрянном номере самого дешевого мотеля. Мне нравилось ставить их на колени именно в таких местах – унизительным контрастом ко всей той роскоши, которую они представляли, окунать в самое дно, на которое они с готовностью ныряли, пока их мужья были в разъездах. Игра. Всегда и во всём. И единственный её смысл – не стать тем, кому диктуют правила, а самому устанавливать их.
– Мааааакс, – нараспев, закатывая бледно-голубые глаза и призывно касаясь тонкими пальцами моего плеча, – если бы ты знал, как меня потрясло известие о твоей…то страшное известие. Как только подумала о том, что мы никогда больше не сможем…не сможем повторить…
Намеренно вздрогнула, чтобы показать воочию весь свой страх. Но мне уже скучно. Кто-то скажет, что она
