И вот теперь эта квартира — моя.
Интересно, понравилось бы тут Аленке?
В груди неприятно давит. Я так и не смог заставить себя выкинуть из головы произошедшее. Особенно мысли о ребенке. И пусть я не знал о его существовании, но от этого становилось еще гаже.
Как бы я к ней не относился, но рядом быть был обязан. Хотя вообще не представляю, чем смог бы помочь. А если бы я тогда догнал девушку? Первым порывом было броситься следом, но Юлия потащила в противоположную сторону. И слава богу — она не обратила внимания на Алену.
Оболенский иногда еще пытался докапаться, кем мне подруга детства приходится, но так ничего и не нарыл. Зато я узнал о смерти Виолеты Максимовны — бабушки Алены.
Аккурат в год свадьбы внучки…
Морщусь, словно все зубы разом заболели. Не то, чтобы мне нравилась эта женщина — скорее наоборот, но Алена ее очень любила. Представляю, какой это был удар. Особенно после всего случившегося…
Тру ладонями лицо и все-таки поднимаюсь — надо осмотреть квартиру. Юлия сегодня на девичник укатила, спроваживает замуж какую-то там по счету подругу. Утром наверняка приползет с хорошим таким перегаром. Нет желания им дышать, поэтому останусь я здесь. Тем более ноут с собой.
Для работы выбираю лоджию. Она застеклена и переделана под уютную зону отдыха.
Сразу после подключения лезу на почту. Там должно быть очень важное письмо — кажется, мои идеи пришлись по вкусу одной очень жирной рыбешке. Не обольщаюсь, но запасной аэродром пришелся бы кстати. Оболенский пусть даже не рассчитывает меня к своей фирме привязать.
Краем глаза замечаю новостной заголовок. Ого, знакомые названия… Перехожу по ссылке и сразу же вгрызаюсь в статью.
ЧП на объекте Бесстужева. Одного рабочего хорошо так прибило — инвалидом остался. Читаю по диагонали, только чтобы суть ухватить. Оболенский ничего про это не говорил — он вообще последнее время с радаров пропал, и это настораживает.
Взгляд скользит по последним строчкам и спотыкается на слове «репродуктивный».
«Источники сообщают, что в это время владелец находился на приеме врачей в репродуктивном центре имени… вместе со своей женой».
В груди опять разгорается пожар. Значит, чета Бесстужевых решилась на пополнение семейства… ЭКО или какой-то другой способ… плевать.
Я должен быть рад, что нашелся выход, да вот ни черта подобного!
Закрываю ноут и направляюсь в кухню. Уж очень сильно хочется выпить чего-нибудь покрепче. Но алкоголь не может заглушить паскудное ощущение растерянности и одиночества. Словно я свернул куда-то не туда. Выбрал не то, и вообще все делаю не так…
— Удачи тебе, Алена, — бормочу, салютуя бокалом в воздух. — А еще… счастья семейного.
Последнее, что меня связывало с прошлым — утекло песком сквозь пальцы. Алена никогда не оставит ребенка без отца. Теперь она на все сто процентов Бесстужева.
Глава 14
Прохладный ветерок обдувает пылающие щеки. Я смотрю на фото теста с двумя очень характерными красными линиями и не могу поверить своим глазам.
Вот все и случилось. Ульяна… То есть мы с Артуром станем родителями. О, Господи…
— Ты не рада?
Встревоженный голос мужа звучит полушепотом. В ушах шумит, и картинка перед глазами пляшет, но я давлю из себя улыбку:
— Это так… Это чудо.
И ведь не лукавлю — процедура завершилась успехом с первого раза.
— Один эмбрион не прижился, — продолжает Артур. — А вот второй… То есть вторая, отлично себя чувствует.
Так получилось, что при оплодотворении двух яйцеклеток сформировались мужская и женская «снежинки». Посовещавшись, мы с Артуром решили перенести обоих. А там как получится, пусть муж и хотел первую девочку.
Его желание исполнилось.
Очень гладко все прошло, наверное, так задумано свыше. И только я по-прежнему сомневаюсь.
— Как ты думаешь, где обустроим детскую?
Артур воодушевлен. Чувствую его довольство — глаза мужа сверкают, а взгляд такой… особенный. Для него ребенок — это еще один шаг к счастью. Вот бы мне так.
А ведь еще два месяца назад я с удовольствием бы поддержала мужа. Но появление Ястребовского разбередило старые раны. До сих пор не могу выкинуть из головы наш последний разговор. Прокручиваю, мусолю… Это как сковыривать едва зажившую корочку раны — больно, но остановится не могу.
— Я думаю, рядом с нашей комнатой? Или в нашей… Только давай не сейчас, ладно? Боюсь.
— Вот уж не думал, что моя Елена Прекрасная настолько суеверна, — хмыкает Артур.
Не суеверна. Я боюсь не справиться и, похоже, уже жалею, что тогда поддалась эмоциям и, влетев в кабинет мужа, сходу согласилась на ребенка. Хотела доказать себе, что могу? Но ведь это не шутки… Да и толку теперь от моих метаний.
— Моя бабушка, хоть и учительницей была, тоже во многое верила, — отвечаю с улыбкой. — Всегда три раза по дереву стучала и домовому бусины по углам сыпала.
Артур смеется, обнимает меня за плечи.
— Стучать, это пожалуйста. А вот про бусинки забудь — знаешь, какие дети бывают? Мой…
Артур осекается. А я ласково касаюсь руки мужа.
— Ты можешь рассказывать, если хочешь. Я не ревную тебя к сыну.
Но муж качает головой.
— Это неправильно. Прошлое должно остаться в прошлом.
Ах, если бы это было легко! Как оказалось, мне даже психолог не помог. Не вылечил полностью. Иначе бы я сейчас так не дергалась. Надо снова навестить Генриха Вольфовича. А то с этой работой, процедурами и всем-всем я совершенно пропала. Еще и это ЧП… Не зря муж ругался — из-за несоблюдения ТБ пострадали люди. Хорошо, что камеры все фиксировали и никто не мог бы упрекнуть Артура в нарушениях норм.
— Давай лучше подумаем о будущем? — переключаю внимание мужа. — Надо бы навестить Ульяну.
— Точно. Хорошая она женщина, я помог ее дочь в школу получше устроить…
Артур встает и направляется к бару.
— … Думаю, надо отметить сегодняшний день, — бросает с улыбкой. — Что ты…
Спокойная до этого речь вдруг прерывается. Муж резко тормозит и трет грудь, словно ему больно.
Я мгновенно оказываюсь рядом. Боже, какой бледный! И лоб в поту!
— Артур! — хватаю мужа за рукав. — Тебе плохо? Я вызову скорую!
Муж отрицательно мотает головой:
— Не на…
Вдруг его глаза закатываются, и Артур без сознания валиться на пол.
***
В больнице тихо и пахнет стерильностью. Мимо то и дело пробегают медсестры, спешат по своим делам врачи. А я жду.
Гипнотизирую взглядом плакат, на котором нарисована улыбчивая пожилая пара, а сбоку прописаны рекомендации о своевременном обследовании сердца.
Сглатываю сухой комок.
Артура сразу увезли в реанимацию, а я рванула за скорой.
Больше всего боялась, что ему не помочь. Кажется, истерику устроила, но славная девушка из приемного сообщила, что ситуация хоть и критическая, но муж держится.
Значит, надо и мне.
Артур должен увидеть сильную и настроенную на позитив жену.
Но дрожь никак не желает стихать. Я кусаю губы, стискиваю телефон и отчаянно желаю бежать в палату, чтобы своими глазами увидеть мужа. Прикоснуться к нему, понять, что он жив и все будет хорошо.
И как же сильно сейчас не хватает хоть кого-нибудь рядом!
У меня так и не появилось подруг, а бабушка умерла… Она не дождалась правнуков.
— Елена Бесстужева? — грохочет над головой. — Я лечащий врач вашего мужа…
Подскакиваю на ноги, впиваясь взглядом в невысокого худощавого мужчину. Не заметила, как он подошел. И начать говорить тоже не могу, как дура разглядываю блестящий стетоскоп, перекинутый через шею доктора.
— …Приступ удалось купировать, — продолжает мужчина. — Но состояние все еще тяжелое.
— Что с ним? — наконец выталкиваю из себя.
Врач хмурится. Я вижу, как дергается кадык на жилистой шее, словно мужчина медлит, аккуратно подбирая слова.
— Острая сердечная недостаточность. Затронуты обе стороны сердца. Есть подозрение на тромб. Скажите, ваш муж не принимал никаких лекарств? Например, легкое снотворное или нечто подобное?
