— Для начала, какого цвета у тебя трусики.
Мои щеки вспыхнули. Я попыталась придумать что-нибудь умное или сексуальное, чтобы сказать в ответ.
К счастью, легкое жужжание, которое я почувствовала, помогло смазать шестеренки моего мозга, и я почти сразу же выдала ответ.
— И некоторые люди никогда не находят ответов, которые они ищут.
— Уважаю, — сказал Майлз, протягивая руку, чтобы чокнуться своим бокалом с моим и ухмыльнуться.
— Нам придется согласиться или не согласиться по этому поводу.
Глава 14
Майлз
Девиз Майлза № 17: WD-40 — идеальная смазка для всех механических устройств. Алкоголь, с другой стороны, является идеальной эмоциональной смазкой.
Через пару часов я хорошенько и по-настоящему смазал Рей выпивкой. Все нежелание и беспокойство, которыми она была пропитана с тех пор, как я встретил ее этим утром, растаяли, оставив ее по-новому расслабленной.
Она лежала на диване, положив голову мне на колени. Я надеялся только пропустить с ней стаканчик-другой, чтобы на самом деле не напоить ее. Но как только она начала, то, казалось, не собиралась останавливаться. Другими словами, я сам себя подставил, потому что я был, по крайней мере, отчасти джентльменом, и я не собирался использовать ее в своих интересах, если она была слишком пьяна, чтобы понимать, что делает.
— Алкоголь — это так странно, — размышляла Рей почти сонным голосом. — Словно мы никогда не сможем просто быть самими собой с людьми, пока наши запреты не будут стерты химическим путем. Почему?
Я запрокинул голову, уставившись на люстру, которая, казалось, была сделана из тысяч искусно ограненных кусочков хрусталя.
— Ты хочешь короткий, скучный ответ или настоящий?
Рей повернула голову, чтобы посмотреть на меня снизу вверх, что произвело непреднамеренный эффект — она слегка помассировала мой член. Я уставился вдаль, напоминая себе, что я джентльмен. Джентльмены не затуманивали голову своим подружкам перед первым свиданием. Этого просто не делают.
— Дай мне оба ответа, — сказала она.
— Самое скучное в том, что мы все трусы. Настоящий ответ заключается в том, что у нас есть та версия самих себя, которую мы хотим показать миру. И есть настоящие мы. Мы прячем это за тем, что показываем людям, и до тех пор, пока мы не позволим настоящему выйти на поверхность, ничто не сможет нас тронуть. Если люди ненавидят нас, они просто ненавидят ту версию, которую мы позволяем им видеть. На самом деле они ненавидят не нас настоящих.
Рей, казалось, задумалась над этим, затем медленно кивнула.
— За исключением того, что если люди любят тебя, то на самом деле они любят не тебя, не так ли?
— Ты настоящий маленький философ, не так ли?
— Я учусь у лучших.
Я рассмеялся.
— Вряд ли.
— Я думаю, ты гораздо более вдумчивый, чем показываешь. Как будто ты хочешь, чтобы люди думали, что ты такой беззаботный парень. Но в глубине души я думаю, что тебе действительно не все равно.
— А что насчет тебя? Что происходит в твоей хорошенькой головке?
Она села так, что ее колени оказались под ней, и уперлась в мои бедра. Ее губы выглядели припухшими и розовыми, почти манящими. Я все пытался оторвать от них взгляд, но у меня ничего не получалось.
— Что ж, — сказала она, медленно поднимая глаза, чтобы встретиться с моими. — Одна мысль была о том, как это невероятно мило, что ты так сильно хочешь, чтобы наше первое свидание прошло правильно.
— Полное раскрытие. Я действительно хочу правильно организовать свидание. На самом деле я хочу, чтобы все было идеально. Но ты же понимаешь, что все эти свидания-приквелы — это мой предлог видеться с тобой чаще, верно? Ты обещала мне только одно свидание, и я не могу рисковать тем, что это все, что у меня когда-либо будет с тобой.
Ее взгляд несколько раз метнулся между моими глазами и губами.
— Это все равно мило.
Она наклонилась ближе. Я коснулся кончиком пальца ее подбородка, останавливая ее как раз перед тем, как она смогла поцеловать меня.
— Мы выпили, — сказал я.
— Я в курсе.
— А трезвой ты всегда кажешься довольно неприступной. Я не хочу, чтобы ты сделала что-то, о чем потом пожалеешь.
— Например, позволю тебе отговорить меня от этого?
Очевидно, пьяная Рей тоже была в некотором роде крутой, потому что она сжала в кулаке мою толстовку и притянула меня к себе, целуя. Несправедливость заключалась в том, что моя собственная голова гудела от алкоголя, и я не совсем хорошо владел собой.
И она ощущалась так чертовски хорошо.
Она медленно потянула меня назад, когда отодвинулась от меня, заставляя меня ползти над ней, пока мы целовались так, словно от этого зависели наши жизни.
В попытке сменить позу мое бедро оказалось между ее ног. Я боролся и проиграл короткую мысленную битву, чтобы отодвинуть его от нее подальше. Вместо этого я позволил себе прижаться к ней и наклонился для еще одного поцелуя.
Она прижалась ко мне, упираясь киской в мое колено, побуждая меня надавить сильнее.
Подушка под ее головой задела очки, поэтому я остановился ровно настолько, чтобы убрать их с ее лица и отложить в сторону.
— Нам действительно следует подождать, по крайней мере, пока ты не протрезвеешь. — Мне пришлось практически вытаскивать эти слова из самых темных глубин моей души. Мне ничего так не хотелось, как продолжать, но я знал, что должен быть уверен, что она уверена.
Она посмотрела на меня снизу вверх, очевидно, с ясными глазами и осознанием происходящего.
— Я должна умолять? Потому что я буду умолять.
Я облизнул губы.
— Ты говоришь это так, словно это угроза.
Не отрывая от меня глаз и не моргая, она одарила меня соблазнительной, застенчивой улыбкой.
— Майлз. Пожалуйста, продолжай целовать меня. Я не настолько пьяна, чтобы не соображать. Я просто достаточно пьяна, чтобы хоть раз в жизни не бояться бороться с тем, чего я хочу.
Я окинул взглядом ее тело подо мной. Ее щеки раскраснелись. Темные шелковистые волосы развевались вокруг ее головы, как всплеск каштановых чернил.
Я приложил большой палец к ее губам, медленно исследуя их, ничего так не желая, как снова погрузиться в них и взять все, что она была готова дать.
Бл*ть. Я не привык быть рыцарем в сияющих доспехах. Если бы это был рецепт, то это была бы та часть, где блюдо уже было приготовлено, духовка была потрескавшейся, а хлеб был золотисто-коричневым и идеальным. Все, что мне нужно было сделать, это протянуть руку и схватить его.
Вот только это все равно казалось неправильным.
— Ты мне действительно нравишься, — сказал я.
— Тогда в чем проблема? — Часть пьяной похоти, наконец, сползла с лица Рей, но я с болью осознавал, что мое колено все еще покоится у нее между ног, и я чувствовал там жар ее возбуждения.
— Ты вроде как посылаешь противоречивые сигналы. Так что это внезапное ненасытное возбуждение немного сбивает меня с толку.
Ой. Я понял, что сказал что-то не то, как только это сорвалось с моих губ. Она выскользнула из-под меня, приподнявшись наполовину.
— Ненасытное возбуждение? Это то, что ты думаешь обо мне?
— Неверная фраза. Э-э, сексуально мотивированная? Эмоционально не обремененная?
Рей выглядела так, словно раздумывала, не дать ли мне пощечину за мой словесный вызов.
— Я немного выпила. Это не похоже на то, что я полностью невменяема.
Я поднял руки, как будто она собиралась броситься на меня с бейсбольной битой. Так совпало, что я был рад, что она была безоружна.
Она смотрела на свои руки, теребя кольцо на мизинце. Рей, наконец, вздохнула.
— Ладно. Ты прав. Я посылала противоречивые сигналы. И мне жаль, что я так разозлилась. Просто обычно я так себя не выставляю, и то, что ты меня отверг, было неловко.
— Отверг тебя? — Я усмехнулся. — Мой член сейчас достаточно тверд, чтобы огранить алмаз. Пытаться убедиться, что ты достаточно трезва, чтобы сделать это, было примерно так же сложно, как научить ворону приносить тебе крутое дерьмо… поверь мне, я пробовал это, и это нелегко.
