а я на верхней.
Я убираю руку с перил и сую ее в карман толстовки. Я не готов к тому, что она увидит больше, чем уже увидела.
«Ты боишься того, куда мы направляемся?»
Кария слегка приоткрывает губы, как будто может ответить на мой невысказанный вопрос. Но я боюсь, что, если промолчу, этот момент пролетит слишком быстро. Распадется зыбкими паутинками, и, возможно, когда мы достигнем нижнего этажа, Кария приведет меня прямо в объятия бывшего дуо Штейна, так в Райте называют второго по старшинству человека в организации.
— Что-то не так? — осторожно спрашиваю я, и меня бесит, как слова грубо и со скрипом вырываются из моего горла. Словно оскорбление.
Кария наклоняет голову, и мне кажется, я вижу, как на ее лице начинает проступать улыбка, один уголок ее розовых губ приподнимается.
— Мы убегаем от одной из самых опасных организаций в стране, — спокойно произносит она, и теперь уже мне хочется улыбнуться.
— Может быть, — соглашаюсь я. — Но я опаснее.
Я делаю один шаг вниз, моему телу хочется находится рядом с ней. И в этом вопросе оно доминирует над разумом.
— Правда? — шепчет Кария, и с ее нежных губ слетает едва слышный звук.
Я наклоняю голову, глядя на нее сверху вниз, мы стоим друг напротив друга.
— Ты все помнишь?
«Как я прикасался к тебе в те короткие украденные мгновения. Почему ты все еще со мной? Я же дал тебе шанс сбежать».
Кария бросает взгляд на мой рот, и я сжимаю губы, не желая, чтобы она видела, какие они сухие. У меня всегда была эта проблема; иногда Штейну нравилось изводить меня жаждой, чтобы посмотреть, насколько темной станет моя моча. Похоже, эти эксперименты навсегда оставили свой след.
— Я помню достаточно, — начинает Кария, но прежде чем она успевает договорить, с лестничной клетки до нас доносится оглушительный, резкий скрип двери, и Кария, вздрогнув, роняет фонарик.
Пластик с громким, лязгающим стуком катится вниз по ступенькам, и я напрягаюсь, словно натянутый провод, и готов бежать от этого отдающегося эхом шума.
Кария выпрямляется, отворачивается от меня и, глядя на следующую лестничную площадку, выругивается себе под нос:
— Черт.
Со своего места я ничего не вижу.
Я не двигаюсь, не дышу, не говорю. Я сосредотачиваю все свое внимание на ней. Как будто здесь меня может удержать ее образ: легкая волна длинных светлых локонов. То, как они струятся по ее плечам и распадаются на руке. Я вижу изгиб ее трицепса, плоский живот и знаю, что на нем, скорее всего, есть отметина. Там, где я вонзил ей в кожу иглу.
Я хочу увидеть это место.
Укусить за него.
«Мне не хочется, чтобы сейчас эта ночь закончилась».
— Кария, — эхом отдается на лестничной клетке.
Я тихо вдыхаю и, задержав в легких воздух, продолжаю смотреть на нее. Я не отвлекаюсь на серые кирпичные стены, на темный пол и на того, кто сейчас находится этажом ниже.
Я смутно узнаю этот голос, но, когда Штейн руководил Райтом, со мной разговаривало так мало людей, что трудно разобрать, кто это.
— Это он…, — голос затихает, и я представляю, как стоящий там человек смотрит вверх, в полумраке напрягая зрение и пытаясь меня отыскать.
Похоже, что мне придется бежать. Кто бы там ни стоял, он может с лёгкостью схватить фонарик. И увидеть меня.
Если меня сейчас поймают, Штейн меня убьет. Он решит, что его трансцендентность наступила, и это тот момент, которого он так долго ждал. Знаю, что финальный этап будет стоить мне тяжких мук.
У меня в животе скапливается страх, давя на мочевой пузырь.
Мне хочется развернуться и убежать. Не знаю, куда я пойду, но на верхних этажах тоже должны быть укромные места. И если уж на то пошло, я скорее сброшусь с балкона и умру вот так, чем позволю Штейну ободрать меня до костей.
Я поднимаю глаза на лицо Карии.
Она на меня не смотрит.
Интересно, когда же она меня сдаст?
Для нее так было бы проще всего. Покончить со всем этим делом. Она ничего не теряет, отказавшись от этой игры. Но может многое получить для собственной безопасности. За меня.
Но она медленно качает головой.
— Нет, мисс Крофт, — говорит она.
Шелла Крофт. Мама Айседоры.
Она всегда вроде как тепло ко мне относилась (если до меня и долетало хоть какое-то ласковое слово, оно было от нее), и, несмотря на неблагоприятный расклад, по моему телу теплой волной разливаются крохи облегчения.
Я по-прежнему не двигаюсь.
Не выдыхаю.
Наступает мгновение напряженной тишины. Интересно, Шелла поверит Карии или нет? Конечно, не поверит. Скорее всего, меня даже видно оттуда, я не знаю.
Затем Кария добавляет, так тихо, что это похоже на шепот:
— Пожалуйста.
Я вижу, как поднимается ее грудь, еще больше обнажая живот. Сейчас она тоже затаила дыхание.
Затем я слышу:
— Здесь никого, Риг!
Шелла Крофт произносит это довольно громким голосом, как будто окликает своего мужа.
Еще через секунду, может, через три, дверь захлопывается.
Я вижу, как Кария склоняет голову и, на мгновение согнув спину, громко выдыхает. Я делаю то же самое.
Мы стоим там дольше, чем следовало бы, пока Кария, наконец, не поднимает подбородок, и не бросает на меня взгляд своих голубых глаз.
— Не знаю, как долго еще она сможет их отвлекать. Пойдем? — произносит она, как будто это вопрос, и у меня есть какой-то выбор.
Но я наслаждаюсь этой иллюзией.
Я киваю. Думаю о лаборатории. О стоматологическом кресле. Если мы преодолеем все препятствия на нашем пути, я пристегну ее ремнем, и мы поиграем. И возможно, я даже почувствую угрызения совести из-за того, что она и Шелла меня с пасли, хотя ни одной из них не стоило этого делать.
Никому не стоило этого делать.
