От этого кровь в венах ускоряет бег. Ошпаривает мои щёки, заставляет чувствовать жар.
Внезапно губы под моими пальцами растягиваются в улыбке. Я почему-то тоже не сдерживаюсь и улыбаюсь. Всё это так странно…
— Веснушка, посмотри на меня.
Делаю глубокий вдох и послушно распахиваю веки. Лицо парня сейчас в нескольких сантиметрах от моего. Тёмные глаза горят. Опаляют жарким огнём.
Взглядом пробегаю тот путь, который совершили мои ладони. Приходит осознание, что я теперь знаю каждый изгиб и каждую неровность на лице Даниса. Спортсмен уже не кажется мне чужим незнакомцем. Его образ навсегда отпечатался на кончиках моих пальцев.
— Как ощущения?
— Не поняла ещё, — шепчу.
— То же самое происходит при поцелуе, — проговаривает хрипло, сокращая дистанцию между нами. — Мы подсознательно закрываем глаза, чтобы получить максимальный кайф от процесса. Изучить партнёра, привыкнуть к нему.
Горячее дыхание касается губ. Обжигает. Мысли в голове путаются. Закручиваются в сумасшедшем вихре.
Я не знаю, чего сейчас больше боюсь — что Вагнер поцелует меня или что не сделает этого.
Замираю в ожидании. Практически не дышу, чувствуя легкое соприкосновение наших губ.
Глава 27
Прикрываю веки, сосредоточившись на ощущениях, зарождающихся внутри яркими искрами.
Вагнер не тратит время на нежности. Сразу задаёт такой темп, что у меня дыхание перехватывает. Судорожно цепляюсь за его плечи, ищу опору. При этом моё тело поддаётся вперёд, желая быть ближе к человеку, дарящему совершенно невероятные ощущения.
Меня словно подхватывает сильнейший вихрь. Уносит разум ввысь, не оставляя места здравому смыслу.
Требовательные жестокие губы не щадят мои. Жадно их сминают и подчиняют. Но страха нет. Так же как и нет желания, чтобы это прекращалось.
Наоборот. Хочется продлить момент. Зависнуть в нём. Впечатать в память навсегда.
Дрожь пробегает по всему телу, словно током прошибает. Охватываю руками мощную шею спортсмена и совершаю попытку ответить на поцелуй. Это приводит к тому, что Данис издает тихое рычание, которое проходит вибрацией по моим венам. Заставляет кровь вскипеть. Обдаёт огнём.
Сильный руки стискивают талию, притягивают ближе. Между нашими телами не остаётся даже минимального расстояния, потому что Вагнер буквально вжимается в меня.
Такая близость будоражит, заставляет мозг отключиться. Я сейчас в таком состоянии, что даже имя своё не вспомню, если спросят.
Всё происходящее лишает воли, оставляя лишь инстинкты, которые послушно реагируют на парня. Подчиняются ему…
Но внезапно всё заканчивается. Так резко, что голова начинает кружится от переизбытка ощущений, не успевших получить выход.
Меня потряхивает. Дышу тяжело и часто, стараясь прийти в себя.
Открываю глаза, встречаясь с одичавшим голодным взглядом Даниса. И лишь сейчас слышу, как по квартире прокатывается громкий звук домофона.
Игнорировать это пиликание просто невозможно, и парень с мрачным видом отстраняется от меня. При этом его желваки приходят в движение, ладони сжимаются в кулаки.
Он медленно разворачивается, идёт в коридор и недовольно рычит:
— Это клининг. Черт! В самую рань притащились.
Смотрю ему вслед с некоторым разочарованием. Странно… От того, что нам помешали, я вовсе не испытываю облегчения. А должна бы!
Касаюсь пальцами распухших губ. Кожу покалывает, а внутри продолжают тлеть искры безумного огня, который разжег во мне Вагнер.
Такое чувство, что у меня раздвоение личности. Одна адекватно понимает, во что может вылиться близкое общение с мажором. А другая слепо тянется к нему, наплевав на все принципы. Хочет рискнуть, довериться, открыться. И плевать на последствия. Будь что будет…
Нет, так нельзя!
Тяжело вздыхаю, окончательно запутавшись в мыслях. Сползаю со столешницы и на автомате начинаю раскладывать яичницу по тарелкам. Хотя аппетита уже нет. И вообще, наверное, уже пора собираться домой.
То, что я провела ночь в квартире Даниса — уже неправильно. Про остальное вообще молчу. Стоит только вспомнить о случившемся, щеки начинают полыхать от стыда.
Продолжаю отстранённо ковыряться лопаткой в сковороде, когда в сознание врывается голос спортсмена, наполненный злостью:
— Я уже говорил, что ко мне нельзя без звонка!
Вздрагиваю от его резкого тона, внутренне напрягаюсь. Неужели Вагнера так разозлили сотрудники клининговой компании?
— Я звонил, но ты не брал трубку.
Застываю от голоса, который сразу узнаю. Резко оборачиваюсь и замечаю в дверном проёме мужчину с парковки. Отца Даниса.
Он сейчас без тёмных очков, и когда его взгляд останавливается на мне, чувствую, как внутренности начинают сжиматься от неуправляемого страха.
Чёрные, как бездна, глаза, режут словно лезвием. Вспарывают и разбирают на молекулы. Оценивают. Вытягивают душу.
Опасный. Жестокий. Циничный.
Эти слова сразу приходят в голову, когда мужчина проходится по мне бездушным ледяным взглядом.
— О, я вас помню, — насмешливо выгибает рот. — Студентка, которую сын утащил с занятий.
Он говорит вежливо, но при этом его взгляд даёт понять, что эта вежливость ничего не стоит. Передо мной страшный человек, способный на страшные вещи.
— Вижу, Данис всё-таки получил, что хотел, — продолжает, глядя на мои голые ноги. — Вполне ожидаемо.
Я даже ответить ему не могу. Да и сказанное им воспринимается с трудом — настолько он пугает. Наводит ужас своими мёртвыми глазами.
— Ещё одно слово в её сторону, и ты уйдёшь.
Это говорит Вагнер. Точнее, в бешенстве рычит, загораживая меня от взгляда мужчины собой. Смотрю на мощную напряжённую спину, сжатые кулаки и чувствую, как вдоль позвоночника скользит холодный озноб.
Меня подавляет энергетика зарождающегося конфликта. И я совсем не горю желанием быть его причиной, тем более между отцом и сыном.
На негнущихся ногах сокращаю расстояние до спортсмена и тихо шепчу:
— Я пойду в комнату.
Затем быстро покидаю кухню. И только когда оказываюсь за дверью, с облегчением выдыхаю.
В висках бешено стучит пульс. Теперь я, кажется, начинаю понимать, почему Данис сказал держаться подальше от его отца.
Я такого тяжёлого взгляда ещё никогда не видела. От него волосы встают дыбом, а сердце в ужасе замирает. Страшный человек. Опасный.
— Заголовки в газетах видел? — приглушенно долетает до меня недовольный голос из-за двери. — Чё за цирк ты устроил перед журналистами? И чё за ночная возня в районе Беркута? Парня того за что разукрасил? Из-за этой девки всё?
— Не твоё дело.
— Это подстава, мальчик, — последнее слово брошено с пренебрежением. — Если подобная дичь повторится, у меня будут проблемы.
— Меня плевать на твои проблемы.
— Да? А Вероника в курсе о твоих похождениях? В курсе, что ради новой куклы, ты забыл все свои обещания? Ты сам ей говорил, что важнее никого нет. И сам же сейчас доказываешь обратное.
Услышав женское имя, непонимающе хмурюсь. Сердце пропускает удар.
— Я ни на кого её не менял, — спортсмен злится. — Как можно такое сравнивать? Всё, что обещал — исполню. Она в приоритете.
Что это значит, черт возьми?!
Неосознанно сжимаю руки в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. В горле появляется горечь, дыхание спирает.
— Ещё один такой прокол — и я аннулирую нашу договорённость. Своим идиотским поведением ты сорвёшь все мои планы, — мужчина повышает голос. — И завязывай развлекаться с бабами. И тем более калечить из-за них людей! Мне не нужны лишние слухи…
С трудом отталкиваюсь от двери, не желая больше ничего слышать.
Я не поняла и половины из этого странного разговора. Но всё же основную мысль уловила: у Даниса есть девушка, которая дорога ему. Девушка, с которой он связан обещаниями. Возможно, даже любовью…
Мне кажется, я начинаю задыхаться от этих выводов. Горло дерёт спазмом. В груди жжет, а тело прошибает ознобом.
