— Эм-м-м, убери их от меня! Это самая невероятная чушь, которую я когда-либо слышала, и ты это знаешь! — пропищала я, когда она ущипнула меня за руку. — Ой! Не сердись — это чистая правда!
Наша маленькая избалованная девочка вскочила на ноги, с презрением выпятила нижнюю губу и бросила на нас гневный взгляд. Это только усилило нашу истерику.
— Отлично! Я вижу, мои специальные навыки не нужны. — С этими словами она ушла прочь в свою комнату.
— Дом, с ней серьезно что-то не так, — заметила я, как только мы пришли в себя от удивления.
— Я знаю, — сказал он, качая головой.
Мы молчали до тех пор, пока Дом не обнял меня и не склонил мою голову к себе на обнаженную грудь.
— Ты сказала бы мне, не так ли? Если тебе нужно будет с кем-то поговорить о... ты придешь ко мне, так ведь?
— Конечно, Дом. Ты же знаешь.
И снова нас окутала тишина. Между нами повисли невысказанные слова, в которых мы оба нуждались, но не могли озвучить, потому что от этого произнесенное стало бы более реальными. Мы пережили ужасные вещи и победили большинство наших демонов лучшим способом из всех, которые мы знали. Однако оба трусили, когда сталкивались с неизвестностью. Мы бежали от наших эмоций, потребностей и желаний... Тепло из наших сердец было изгнано на неведомые земли, которые мы редко посещали. Так было легче. Мы встречались с теми, с кем чувствовали себя терпимо. Этот способ подавлял страх и помогал пережить новый день.
Целомудренно поцеловав меня в щёку, Дом убрал руку из-под моей головы и поднялся с постели. Я его понимала. Таким образом он избегал неприятной темы, хотя в действительности он хотел быть хорошим другом и все обсудить. Так или иначе, с годами мы стали родственными душами. И насколько сложно было для меня открыться, настолько же трудно ему было сейчас переварить эти незнакомые чувства.
— Все в порядке, ты же знаешь. Нормально, что ты беспокоишься, — сказал он, дойдя до дверей моей спальни. — Это не делает тебя слабой или глупой. Не надо видеть в каждом парне… его.
Я кивнула, потому что он говорил правильные слова. Но это не означало, что я с ними согласилась.
*****
Я освоилась на своей новой работе. Цепляясь за нормальную жизнь всю следующую неделю, я хотела чувствовать себя самодостаточной. Работать с Блейном оказалось, по меньшей мере, интересно, тем более, что он стал меньше проявлять свою заинтересованность мною. Казалось, что мои слова, наконец, до него дошли, и это радовало. Так было лучше для нас двоих. Я не могла отдаться чувствам, потому что они приводили к таким вещам, которые были для нас невозможны. Я подумала, что лучше не принимать все слишком близко к сердцу, независимо от того, как сильно мне хотелось большего, чтобы потом не справляться с последствиями.
— Эй, — улыбнулась я, заходя за стойку и завязывая маленький черный фартук вокруг талии.
Бар только что открылся и был абсолютно пуст, не считая дневной смены, которая готовилась к толпе обедающих.
Блейн отвернулся от автомата с содовой, который он заполнял и криво ухмыльнулся. Его улыбка была просто вежливой, и этот факт разрывал меня на части.
— Эй, Ками, — позвал он, прищурив свои шоколадные глаза, — ты поменяла прическу?
Я покрутила свой медово-мерцающий блондинистый локон между пальцами и пожала плечами.
— Почувствовала необходимость в переменах.
У меня не хватило смелости сказать ему, что на самом деле это была попытка подкупа со стороны Анжелы. Она знала о моей слабости к процедурам в спа-салоне, который она часто посещала и, затащив меня туда, рассчитывала услышать подробности моей личной жизни. Это не сработало так, как ей хотелось бы, но я бросила ей кость. Я призналась, что немного увлечена Блейном. Ничего серьезного. Хотя даже слепая и глухая девяностолетняя старуха возбудилась бы, глядя на него.
Блейн послал мне самую искреннюю улыбку за последние несколько дней, и клянусь, я почувствовала, как что-то дрогнуло в груди.
— Мне нравится. Ты выглядишь... убийственно сексуально.
Я не пыталась сдержать румянец, который опалил мои щеки. Впервые за последние дни я ощущала что-то иное, кроме сожаления.
— Правда?
— Да, черт возьми, — сказал он, сокращая расстояние между нами тремя большими шагами.
Меня снова накрыл запах мяты, специй и настоящего мужчины. Исходящее от его тела тепло, окутывало меня подобно одеялу. Глядя в эти темно-карие глаза, я забывала, как меня зовут. Все, что я могла — только мысленно кричать его имя. Он. В этом и был весь он. Блейн каким-то образом заставил меня забыть, кто я такая. Я, которой не позволено чувствовать все эти прекрасные, захватывающие чувства. Я, которая не верит в счастливый конец. Я, которая не достойна любви и не способна любить в ответ.
— Ты и до этого была невероятно сексуальна. Но то, как золотистые пряди сочетаются с твоими зелеными глазами, это просто… вау. Мне трудно сосредоточиться на ком-то или на чем-то ещё.
Я сделала глоток воздуха и медленно выдохнула через рот, закрыв глаза в попытке вернуть чувство самообладания.
— Блейн... — Я не смогла ничего больше сказать.
Имя готово было сорваться с языка, я буквально чувствовала привкус его кожи. Эти ощущения выбили меня из колеи.
— Мне очень жаль, — пробормотал он быстро, отрывая меня от сладких воспоминаний о нем.
Мои глаза распахнулись, и я увидела, как он робко на меня смотрит, потирая шею своей татуированной рукой. Черт побери, даже это движение было сексуальным.
— Я думаю, что должен объясниться. — Он покатал штангу во рту перед тем, как натянуто мне улыбнуться. — У меня есть привычка всегда говорить, то, что я чувствую, независимо от того, уместно это или нет. Когда-то давно я не высказывал своего мнения и не задавал правильных вопросов, потому что боялся ответов. Жизнь хорошо поимела меня, из-за того что я держал рот на замке. Так что я поклялся всегда быть честным, и плевать на последствия. Мне очень жаль, если это причиняет тебе неудобства.
Я посмотрела в сторону, пытаясь спрятаться от пронзительного взгляда Блейна. Меня смущала не его честность. Я беспокоилась из-за его присутствия. Его слова заставляли бабочек в моём животе трепетать крылышками.
— Нет, это не причиняет мне неудобства, — ответила я правдиво. На этот раз я не позволила страху подавить мой первоначальный порыв солгать. — Но я нервничаю из-за тебя.
— Нервничаешь? — спросил Блейн, приподняв бровь.
— В хорошем смысле этого слова, — исправилась я быстро.
Дерьмо. Самое настоящее.
Блейн усмехнулся, и этот пленительный звук отколол кусочек стены, возведённой вокруг моего сердца.
