Ознакомительная версия.
Нора поспешно кивнула. Не объяснять же ему!.. Тут и сама не разберешься, что у тебя там внутри к чему, куда уж мужчине растолковать.
– А как в городах такие, как я, живут? – спросила она, присаживаясь на другой валун, гораздо поменьше. – Какое отличие?
Этот валун лежал рядом с тем, на котором сидел Петр Васильевич, и получилось, что Нора села у его ног.
– Что комфортабельнее – газ, центральное отопление, вода горячая, прачечные всякие, химчистки – это одно. Но не только.
– А что еще?
Она смотрела на него снизу вверх с жадным интересом. Он ведь столько всего на свете видел! Даже в Африке бывал, когда срочную служил на флоте. А ей навряд ли доведется увидеть что-нибудь, кроме вот этих лесных окрестностей, в которые ее неизвестно откуда забросила судьба.
– В городах люди себе цену знают, – ответил Петр Васильевич. – Высоко себя держат. Особенно такие, как ты.
– Как я?.. – задумчиво проговорила Нора. – Да разве во мне что особенное?
– Так ведь красивая ты, – спокойно, как об очевидном, сказал он. – Будто ножницами тебя вырезали. В Сочи на набережной умельцы сидят – за пять минут кого хочешь из черной бумаги вырезают. Портрет-силуэт. Похоже получается, только тоненько очень. Так-то, в жизни, человек погрубее. Ну а ты и в жизни из тонкого материала сделана.
– Вы скажете!..
Нора даже покраснела от смущения. Он редко говорил что-нибудь о ней, за три месяца, что они любились, во второй раз всего, но уж когда говорил, то вот такое – необычное.
– Что есть, то и говорю. К тому же не стерва ты, тоже плюс. Ваша сестра, знаешь ли… Ты книжку про Манон Леско читала?
Про Манон Леско Нора не читала. С книгами у нее вообще отношения не складывались. У тети Вали ни одной книги не было, поэтому почитать их, когда была маленькая, Норе не пришлось. Когда немного подросла, то книги, конечно, можно было взять в библиотеке. Но днем читать их все равно было некогда: при вечно пьяной тете Вале приходилось раздобывать, что поесть, что надеть, чем комнату протопить – помогать себе вырасти, а ей от пьянки не помереть. Вечерами же тетя Валя свет не зажигала – считала, что нечего деньги жечь, ночью спать надо, для делов белый день даден, а книжки и не дело никакое. Так что в детстве книги Нору обошли. А когда повзрослела…
Учительница литературы была на всю школу одна, злая и скучная, и вечно рассказывала про какие-нибудь революционные задачи, даже когда проходили Лермонтова, хотя при нем ведь никакой революции и помину не было. Ее уроки Нора воспринимала как кару небесную, когда же пыталась читать самостоятельно, то все, что написано в книгах, представлялось ей какой-то тусклой пеленой, скрывающей настоящую жизнь. Она не умела пробиться сквозь эту пелену, и смысл книг оставался для нее темен.
Да и времени у нее на книги было не так уж много: в школе каждый день дым коромыслом, и так-то не наубираешься, да еще то директор, то завуч, то завхоз норовят какое-нибудь отдельное поручение дать, и ведь не откажешь… К вечеру Нора, бывало, без сил валилась у себя во флигеле на кровать – не до книжек.
– Была такая дамочка, – бросив на Норино смущенное лицо догадливый взгляд, сказал Петр Васильевич. – Во Франции в старину жила. Всем стервам была стерва! Мужиками вертела как хотела. Я, как на баб смотрю, так в каждой кусочек Манон Леско этой вижу. Кроме тебя…
С этими словами он поднялся со своего валуна и за плечи поднял Нору. Она неловко подвернула ногу, но не вскрикнула – что зря кричать? – а поскорее обняла его за шею, и нога выправилась.
– Подарок ты, – негромко произнес Петр Васильевич. Его голос почти слился с шумом воды, но Нора расслышала. – Кому достанешься?
Она чуть было не сказала, что ведь уже досталась – ему, но промолчала. Отчасти потому, что говорить такие вещи стеснялась и это было между ними не принято, отчасти же просто потому, что он поцеловал ее в губы, и она задохнулась его поцелуем.
Поцелуй у него сегодня получился какой-то особенный. Мужская сила, нетерпение и всегда-то сказывались в нем. Но нынче… Он целовал ее так, что губы у нее вспухали прямо под его губами.
– Ох, раззадорила ты меня! – Оторвавшись от ее губ, он покрутил головой, тяжело дыша и глядя на Нору туманными глазами. – Две недели не ходил, думал, все уже. Так ведь нет! Главное, чем раззадорила-то? Покладистая, сама в руки идешь. Никакого ведь нет в тебе задору! А вот поди ж ты… Одна причина – люблюха, больше взять тебе меня было нечем. А крошечка от Манон Леско тебе бы не повредила!
Петр Васильевич подмигнул, улыбнулся. Туман улетел из его глаз.
– Какая… – начала было Нора.
Она хотела спросить, какая же крошечка этой самой Манон Леско ей требуется, но он не дал спросить.
– А и ладно! – махнул рукой Петр Васильевич. – Может, и хорошо, что такая у меня к тебе тяга. Как раз и отгуляемся, пока… – Он не договорил, снова поцеловал Нору и нетерпеливо сказал: – Давай-ка куртку расстелем. Земля холодная еще.
Что она все-таки замерзла, даже на его расстеленной куртке, Нора поняла, только когда он уже застегивал штаны, стоя над нею. Хоть весна в этом году выдалась ранняя, теплая, хоть речка и скинула лед уже в апреле, так ведь речка с гор течет, бурная, быстрая, а Нора не бурная, а самая обыкновенная, и на голой весенней земле застыла так, что ни спины не чуяла, ни ног.
Однако пока была под ним, то не замечала холода. Он был твердый, тяжелый, как камень-валун, но при том горячий, будто его в огне раскалили. Одно слово, казак.
«Надо посмотреть, что за Манон Леско такая», – думала Нора, застегивая блузку и со смущением замечая, как проступают у нее на груди красно-синие следы от его губ.
Хорошо, что застежка глухая, до горла, а то как бы она ходила такая?
– Ну, пошли природу вашу смотреть! – весело сказал Петр Васильевич. – Вон она у вас какая! Глаз отдыхает, и сердце радуется.
Нора поднялась с земли, и они пошли вдоль берега Каменки. Мелкая галька хрустела у них под ногами – на берегу целая россыпь была намыта рекою, – и в алом свете закатного солнца казалось, что идут они по сверкающим драгоценным камням.
Петр Васильевич присел, зачерпнул полную горсть мокрых камешков.
– Смотри-ка, – сказал он. – Ведь это опалы. Из таких в Индии перстни делают. А вот агаты. Видишь, рисунок какой? Марсианские камни.
– Почему марсианские? – не поняла Нора.
За свою жизнь она видела все эти камешки тысячи раз, когда ходила на речку полоскать белье. Красивые, конечно. Но все-таки самые обыкновенные.
– А вот посмотри. – Петр Васильевич провел пальцем по плоскому, отшлифованному водой камню. – Посмотри, рисунок какой. Горы, реки, кратеры… Марс! Или Венера. Не земной, во всяком случае, пейзаж. А на этом – земной. – Он указал на другой камень, лежащий у него на ладони. – Вот дерево ветки раскинуло, вот трава под ним стелется. Неужели никогда не замечала?
Ознакомительная версия.
