- Ну все, сучка, вылетишь отсюда.
- Виктория, - спокойно сказала Надежда, - иди, позови мне начальника отдела маркетинга.
Потом жестом указала Бородину на свой кабинет.
Когда я вернулась в приемную, то столкнулась с ним в дверях. Злой, красный как рак, он вылетел, брызгая слюной и матерясь.
Не чувствуя под собой ног, прошла к своему рабочему месту и не успела присесть на стул, как услышала по селектору спокойный голос госпожи Бранд.
- Виктория, зайди.
Я снова судорожно вздохнула и отправилась в кабинет Надежды, будто на эшафот.
Она сидела не за столом, как обычно, а в том самом кресле у окна. Задумчиво дымила тонкой сигаретой, изящно держа ее между ухоженными пальцами с безупречным маникюром.
- Сядь, - приказ был мягким. Но это был приказ.
Я неловко присела на самый краешек глубокого кожаного кресла.
- Ты думала, я тебя уволю, за то, что ты расцарапала морду этому …?
Впервые я слышала от госпожи Бранд ругательство. Молча кивнула.
Надежда стряхнула пепел с сигареты в бронзовую пепельницу с затейливой чеканкой и посмотрела на меня. Она была серьезна, но глаза улыбались.
- Я уволила трех твоих предшественниц, после того, как они переспали с Бородиным и прибежали жаловаться, когда он их вышвырнул наутро как использованные презервативы.
Посмотрела мне в глаза. Усмехнулась, затушила сигарету в пепельнице. Потом накрыла своей ладонью мою. Рука была теплой и сильной. Отчаяние, страх и стыд испарились куда-то, и мне вдруг стало жутко и весело одновременно.
- А ты молодец, - сказала Надежда. – К сожалению, Бородин мне нужен. Он хороший аналитик, и чутье у него прекрасное. А так, давно бы выгнала взашей. Эти ванильные мужики… Никаких тормозов, правил, рамок. Беспредельщики. Виктория, теперь ты понимаешь, почему я так люблю пороть мужчин кнутом?
Она рассмеялась, тихим приятным грудным смехом. Я тоже нервно хихикнула.
С этого дня наши отношения с госпожой Бранд стали более теплыми.
Спустя полгода я встретила в клубе Исповедника. С ним была новая сабочка. Хрупкая брюнетка с большими темными глазами, скромно потупившая взор. На ее изящной шейке поблескивал серебряный ошейник. Исповедник мягко мне улыбнулся и протянул свою прохладную твердую ладонь. Я уважительно ее пожала, а потом поднесла к губам. Когда я подняла глаза, мне показалось, что в его карем глазу блеснула слезинка. Но мне только показалось. Нижнюю свою он мне не представил, видимо посчитав это излишним. А я поймала себя на мысли, что завидую ей.
Этим же вечером я решила-таки разобрать свой заваленный письмами электронный ящик.
Позвала Алису, чтобы обсудить с ней возможные кандидатуры. Мы заказали еду из «Суши-хауса», сделали «Мохито» и веселились от души, читая письма от чайников, возомнивших себя мастерами. Некоторые прямо начинались с фразы: «Сука, встань на колени, пока читаешь это письмо». Был даже любитель исконно русских развлечений с розгами, вымоченными в рассоле, и сессий, проводимых в русской бане.
Из почти полсотни подобных манифестов мужественности и доминирования по-настоящему нас заинтересовали только три.
Одно письмо было подписано ником Вольф. Сухо и кратко он сообщал, что он зрелый, уверенный в себе мужчина, любящий жесткое доминирование, гетеросексуален, моногамен, не приемлет публичного унижения и не склонен к садизму. В своей нижней ценит уважительность к господину и самой себе, а также беспрекословное послушание. Склонен к неизменным ритуалам. Прилагавшийся список жестких ограничений почти в точности повторял мой.
Второе было от некоего Падшего Ангела. Содержало призыв к нежной, не лишенной романтики девушке довериться сильным рукам, которые подарят ей океан наслаждений в обмен на послушание и служение своему господину.
Третье написал Алексей. Он признавался, что в Теме недавно и ищет девушку, которая сможет помочь ему состояться как Доминанту. Список ограничений был очень обширен, противоречив и выдавал новичка. Несмотря на то, что с неопытными топами я предпочитала дела не иметь, что-то заинтересовало меня в этом письме. Оно было переслано Зиминым, а значит, ему стоило уделить внимание.
Я отправила три одинаковых письма с предложением встретиться и списком моих жестких ограничений.
После личных встреч со всеми тремя Падший Ангел оказался фетишистом, фанатиком шибари – изощренной японской разновидности бандажа, связывания веревками и подвешивания, которая всегда вызывала во мне неосознанный страх.
Вольф представился Игорем. Ему было около тридцати. Светло-русые волосы, серо-голубые глаза. Высокий, широкоплечий, подтянутый. От него веяло спокойствием и силой. Но он не был нарочито строг и не проявлял подчеркнутой властности, не старался меня подавить или напугать. Проявлял сдержанный интерес и уважение. Спрашивал, что я люблю есть, какое вино предпочитаю, какие люблю цветы. Как провожу свободное время, какую слушаю музыку. Мы говорили о литературе и кино. Я провела с ним прекрасный вечер и чувствовала, что пресловутая «химия» между нами возникла точно. Прощаясь, он задержал мою руку и сказал, тихо и проникновенно, что хотел бы видеть меня своей.
Алексей не произвел на меня такого впечатления, как Вольф. Ему было лет двадцать пять. Немного застенчивый и неловкий. Никогда не сказала бы, что этот человек имеет наклонности топа. Скорее, он походил на абсолютно ванильного парня, пришедшего на первое свидание. Он подарил мне трогательный букетик из ромашек и васильков с колосками и томно смотрел на меня темными, будто маслины, глазами. Сказал, что по матери в нем течет греческая кровь. Он был милым и понравился мне. Но я никак не могла понять, что влечет его к Теме. Наконец, я не выдержала и спросила. Он смутился. Помолчал. А потом сказал, что всегда был слишком застенчив с женщинами. И чувствует себя уверенно, только когда знает, что девушка добровольно передала власть над собой ему. Это меня разочаровало.
Таким образом, выбор был сделан в пользу Игоря – Вольфа.
Местом встречи он назначил приват-комнату в одном из клубов, который принадлежал московскому сообществу. Мне это не понравилось, так как обстановка таких «номеров» напоминала бордель, но возражать я не стала.
Игорь ждал меня в холле. Взял у портье ключ и, сжав мою руку в своей, повел по полутемному коридору. Перед дверью вложил мне в руку ключ, давая понять, что открыть ее я должна сама.
В комнате была кровать с металлическими поручнями в изголовье и в изножье, с припаянными к ним кольцами, комод с игрушками, стеллаж с девайсами для порки. У стены деревянный крест с ремнями для креплений. К потолку крепилась балка с блоком и веревкой для подвешивания. Я бросила на веревку косой взгляд. Связывание с подвешиванием не было для меня даже легким ограничением. Я его просто не любила. Но Игорь мой взгляд поймал. Правда, по его лицу я не смогла понять, какие выводы он для себя сделал.
