В душу мне закрался червь сомнения. Стоит или не стоит доверять актрисе в таком личном деле? Раньше я всегда старалась быть модной и советовалась с глянцем по любому поводу. Даже и на Гену-то внимание обратила только тогда, когда в том же самом «Воге» напечатали статью об одном певце, ужасно на него похожем и выведенном в качестве идеала современной девушки! А теперь… Нет, мнению артистки все-таки следовало доверять. Она же снимается в фильмах, общается с киноактерами, вертится в модной тусовке. Эх, вот бы когда-нибудь и я…
Стоп! Почему, собственно, «когда-нибудь»?!
Я же всегда мечтала стать актрисой.
Я свободна.
Я ищу работу.
Так чего же, блин, я жду?! Зачем я прозябаю за прослушкой рекламы и жаркой пельменей, когда можно совместить приятное с полезным – заработать денег на платье и сделать первые шаги в звездной карьере?
Вообще-то, движение к миру кино я планировала начать после окончания школы. Нет, не поступить в театральный институт – еще чего не хватало! Учиться после одиннадцатого класса я вообще не собиралась. Был способ гораздо проще и быстрее: пойти на передачу «Дом-2», повертеться там перед камерами, закрутить какой-нибудь романтичик, устроить пару скандалов, привлечь к себе внимание… а тут уж не далеко и до приглашения на радио, телевидение, в кино. К сожалению, шестнадцатилетних на шоу не брали. Зато был другой способ. Сняться в массовке.
Картины блестящего будущего начали рисоваться в моей голове одна за другой. Вот я в массовке. Я – одна из толпы. Нас много. Но даже тут, среди массы, моя блестящая внешность обращает на себя внимание режиссера. «Позовите ко мне эту девушку», – говорит он. Меня приводят. Я получаю эпизодическую роль. Мне поручено сказать, что кушать подано. Слов мало, но я произношу их так гениально, что вся съемочная площадка аплодирует моей великолепной игре. В следующем фильме мне уже дают роль второго плана. Потом первого. Потом…
Потом объявили мою станцию, и мечты пришлось прекратить. Впрочем, ненадолго. Добравшись до дома, я первым делом вылезла в Интернет и принялась искать сайт для актеров массовых сцен. А через полчаса уже звонила Таньке:
– Пошли сниматься в фильме!
– Че? – отозвался сонный голос на том конце.
– «Че-че»! В фильме сниматься пошли!
– В каком фильме?
– В молодежном сериале! Я решила стать актрисой массовых сцен! Ты как, пойдешь за компанию? Или слава и поклонники тебя не интересуют? Предпочитаешь и дальше жарить пельмени в забегаловке?
– А заплатят? – спросила подруга, проигнорировав мои подколы.
– Ну, разумеется! Съемки десятого утром.
– Хм… можно. Десятого я выходная.
Десятого июля мы ушли ни с чем. Тетенька-бригадир, которая встречала массовку на станции «Волгоградский проспект» в девять часов утра, заявила, что наши с Танькой костюмы не годятся для съемок: камера, мол, плохо реагирует на красный (мое платье) и на черный (кофта Таньки). Кроме того, запрещалась белая одежда, одежда с надписями, клетка и мелкие цветочки: все это вроде как портило картинку на телевизоре.
Назавтра съемок не стояло, следующие два дня были у Татьяны рабочие, а идти мне одной не хотелось. Так что записались на четырнадцатое, узнав предварительно все требования насчет костюмов. Полагалось их иметь с собой аж два: летнюю повседневную одежду и нарядное платье.
Итак, в назначенный день мы снова стояли в центре зала «Волгоградского проспекта», оглядывая разношерстную толпу актеров-любителей, частью которой оказались. Бригадир переписала всех в свой блокнотик и скомандовала вперед.
Вообще-то, я предполагала, что буду сниматься на Мосфильме или на киностудии имени Горького, так что несколько удивилась, когда выяснила, что нас собирают на юго-западной окраине города. И все же киностудия, пусть и не центральная, представлялась мне величественным зданием, излучающим атмосферу успеха, разукрашенным сверкающими огнями, мраморными колоннами и экзотическими растениями. Каково же было мое разочарование, когда нас привели к какой-то безобразной коробке, напоминающей склад или гигантский ангар!
Внутри коробка оказалась лабиринтом коридоров с высокими потолками, из которых торчали некрасивые трубы и переплетающиеся гофрошланги. Стены были увешаны схемами и планами эвакуации, но понятнее от этого лабиринт не становился. На дверях, в изобилии имевшихся по обе стороны коридоров, значилось: «режиссерская», «актерская», «реквизитная», «не входить». Некоторые, особенно большие, двери были помечены большими красными цифрами. К одной из них – за номером восемь – нас и подвели.
– В этом павильоне будут проходить наши съемки! – объявила бригадирша. – Первыми будут идти сцены в баре, так что переодевайтесь в повседневную одежду.
– Где? – спросила я.
Бригадирша уже повернулась спиной. Никто из массовки на мой вопрос не отреагировал. Пришедшие вместе со мной «актеры», похоже, были завсегдатаями киносъемок. Не дожидаясь инструкций и не задавая вопросов, они принялись разбирать свои сумки, вытаскивать шмотки, обсуждать какие-то сериальные эпизоды, занимать поломанные стулья, расставленные вокруг колченогого стола… Другой мебели в помещении, куда нас привели, собственно, и не имелось, если не считать непонятного вида декораций, изображающих оклеенную обоями пустую комнату и находящихся в глубине нашего павильона.
– Так где же переодеваться-то? – спросила я еще раз, уже жалея, что пришла в нарядном платье, а не в повседневном варианте одежды.
Должна же где-то здесь быть раздевалка?! Гримуборная, то-се…
– Похоже, прямо здесь, – сказала Таня, глядя, как находчивые «актеры» прячутся за декорации, скрываются в темных уголках, закрывают друга друга от ненужных глаз и умудряются надевать второй костюм, не снимая первого.
Пришлось искать на киностудии туалет и переодеваться там, в вони и тесноте, ступая босой ногой на холодный пол. Мда, не так я себе представляла начало звездной карьеры!
Вернувшись на место общего сбора, мы обнаружили, что массовка уже переодета и занимается своими делами. Кто-то читал газету, кто-то завтракал, кто-то резался в карты. Несколько человек откровенно дрыхли, пристроившись на стуле или прямо на полу.
– А скоро начнутся съемки? – спросила Татьяна, когда мы вместе с ней, найдя стулья, подсели к столу.
– Часов в десять, наверно, – ответила загорелая девушка в зеленом платье.
– В десять, как же! – отозвалась другая, вся заспанная, оторвав голову от стола. – Хорошо, если к одиннадцати раскачаются!
– Я в тот раз ходил, так они до полдвенадцатого тянули! – добавил неопрятного вида мужик с толстым брюхом.
– Так что же они собирают нас в девять?! – возмутилась я. – Спали бы еще да спали!
