Когда она вернулась, я смотрел прямо, потому что не доверял себе, что не дотронусь до нее снова. Она встала одним коленом на диван и придвинулась ближе ко мне. Колено прижалось к моему бедру, и мне лишь хотелось схватить ее другую ногу, перекинуть через себя и усадить ее к себе на колени.
Я искал что-то, что угодно, чтобы отвлечься, но в этой квартире не на что было смотреть. Здесь были только мы и наэлектризованное тепло, заполнившее пространство между нами.
Ее пальцы коснулись моего подбородка, и она повернула мое лицо к себе. Она рассматривала рану у меня на лбу, поэтому у меня появилось несколько секунд, чтобы упиваться ею и при этом не попасться. На щеках у нее горел румянец, возможно, от боли, а уголки губ были опущены вниз, когда она осматривала травму. Глаза ее были такого светло-голубого цвета, который можно увидеть только на диких нетронутых пляжах.
- Мне нужно было в первую очередь позаботиться о тебе. У тебя до сих пор идет кровь.
Правда? Мне даже больше не больно. У меня в голове крутилось так много других вещей.
Ее пальцы скользнули по моему подбородку, коснувшись щетины, которую я даже не потрудился сбрить утром. На долю секунды ее глаза встретились с моими, а потом она отстранилась и стала мочить салфетку в воде.
Я наблюдал за тем, как ее маленькие ручки и изящные пальцы отжали тряпку, а потом сложили ее в небольшой прямоугольник. Повернувшись ко мне, она придвинулась еще ближе, так что ее колено практически легко сверху на мою ногу. Я уже был повернут к ней лицом, но она все равно взяла рукой меня за подбородок. Сначала она очистила область вокруг раны, а потом начала слегка касаться пореза вдоль линии роста волос.
Рукой на подбородке она слегка наклонила мою голову вниз, чтобы лучше рассмотреть рану. Мои глаза тут же уперлись в изящное строение ее ключицы - последнее место, куда я ее поцеловал.
Я умирал от желания снова вернуться к тому, на чем остановился.
Должно быть, ей было не очень хорошо видно, потому что она сдвинулась и приподнялась на коленях рядом со мной. Ее грудь оказалась на уровне моего взгляда, а тело качнулось в мою сторону.
Я закрыл глаза и подумал о множестве таблиц и прочитанных строк из пьес, в которых играл в течение нескольких лет. Ее дыхание обдувало мой лоб, и я чувствовал тепло ее кожи всего в нескольких дюймах от себя. Она перестала промакивать рану и просто прижала ткань к моему лбу, наверно, чтобы остановить кровь.
Ее голос был низким и страстным, когда она спросила:
- Ты написал эту песню для девушки?
- Ты снова намекаешь, что я гей?
Она рассмеялась, и мне захотелось обхватить ее руками, уложить на этот диван и покрыть каждую частичку ее кожи своими губами. Мне хотелось попробовать на вкус каждую татуировку и узнать, что они значили для нее. Мне хотелось раскрыть секреты, лежащие за ее осторожными фразами.
- Нет, я просто хотела сказать… она была твоей девушкой?
Я покачал головой.
- Нет, не была. К тому времени, как я решил что-то предпринять, она уже была с другим.
- Так ты сдался?
Мне не об этом хотелось говорить, но если это удержит мой разум от мыслей о поцелуях, то это сработало.
- Не было смысла, - сказал я. - Я не мог конкурировать.
- Фигня. - Она немного сильнее прижалась ко мне, а мое лицо немного ближе придвинулось к ее лицу. - Ты же Золотой Мальчик. Ты хорош во всем. Ты милый, потрясающий и, наверняка, остановишься, чтобы помочь старушке перейти через дорогу. Если ты не можешь конкурировать, то остальные из нас вообще безнадежны.
Я улыбнулся. Услышать от нее, что я потрясающий, - довольно неплохой утешительный приз.
- Тот парень - британец.
Она откинула голову назад и засмеялась, и мой взгляд упал на гладкую линию ее шеи.
- Да уж, тебе все время не везет, Золотой Мальчик.
Так хорошо с кем-то посмеяться над этим. Я не мог этого сделать даже с Майло или кем-то из своих друзей у себя дома. Утром сегодняшняя потеря Блисс казалась тяжелыми кандалами на ногах, а теперь была всего лишь воспоминанием.
Макс по-прежнему улыбалась, когда убрала ткань с моего лба.
Она хмыкнула и сказала:
- Выглядит неплохо.
Она снова села, и рука на моем лице опустилась на мое бедро. Она обхватила ею себя, когда потянулась за марлей. Господи Иисусе.
Я попытался подобрать какие-то слова.
- Сегодня выдался… интересный день.
Учитывая, что я познакомился с ней сегодня утром, а уже очарован и одержим, то да. Я бы сказал, что день был чертовски интересным.
- Завтра сегодняшний день покажется тебе легкой прогулкой, - сказала она.
Она отрезала кусочек марли и снова встала на колени, чтобы приложить ее к моей голове.
- Почему ты так ненавидишь праздники? Твои родители заходят слишком далеко?
Она прижала пластырь к краям повязки и начала его приглаживать, другая ее рука опиралась для равновесия на мое плечо.
- Сложно объяснить.
- Думаю, я могу понять.
Она снова потянулась за тряпкой и стала вытирать оставшуюся кровь на моем лице. Не отрывая взгляда от своего занятия, она проговорила:
- Праздники вызывают у нас плохие воспоминания. Мои родители считают, что если будут достаточно притворяться, достаточно украшать дом и готовить еду, то не будут много думать о том, чего у них нет.
- А на тебя это не действует?
На несколько секунд ее глаза встретились с моими.
- На меня ничто не действует. Кроме музыки.
Я поднял руку и положил поверх ее ладони, лежащей на моем плече.
- Мне жаль.
Она посмотрела на меня, и ее глаза искали мой взгляд.
- Обычно мне не нравится, когда люди так говорят, но…
Влажная тряпка скользнула по моей щеке к порезу на губе. Ее глаза были темными, губы приоткрылись. Она осторожно промокнула рану. Я следил за движением ее горла, когда она сглотнула.
Медленно, так медленно, что казалось сном, ее ладонь перевернулась, и костяшки пальцев коснулись моих губ. Ее глаза были широко распахнуты и излучали ясность. Мы оба были трезвы. Одна моя рука нашла ее бедро, а когда она склонилась надо мной, ее грудь коснулась моего плеча.
Я чувствовал ее дыхание на своих губах, ее глаза расширились от желания. Она закусила губу, и я подавил стон. Ее взгляд опустился к моим губам, и тряпка упала на пол.
Но тут зазвонил ее телефон.
Она подпрыгнула так быстро, что оказалась на другом конце комнаты прежде, чем, удерживая до этого дыхание, я выдохнул.
Он взяла телефон и побледнела, когда сказала:
- Это мой парень.
Я сглотнул, но у меня во рту все равно было сухо, как в пустыне.
