— Ты больше не собираешься вкладывать деньги в производство фильмов?
— Это мое хобби, приятель. Или можешь называть это осознанным риском. Когда режиссер ты, то риск сведен до минимума.
— Шоу-бизнес — это всегда риск, поверь мне. Не посмотреть ли нам меню?
— Я опоздаю, — простонала охваченная возбуждением Тесса.
— Ничего страшного. Он поймет, что ты который день снимаешься в сцене родов и что тебе приходится долго снимать грим, — сказала Фиона, помогавшая ей одеваться.
— Я ненавижу опаздывать, — сказала Тесса, отчаянно пытаясь расчесать волосы. — Парикмахер залил мне лаком все волосы, чтобы они казались прямыми и мокрыми, гримерша перестаралась. Меня загримировали так, словно я только что перенесла страшные пытки, а не обыкновенные схватки.
— Но теперь-то ты выглядишь великолепно, хвала господу, — успокоила ее Фиона. — Ты уже целый час суетишься. Сядь спокойно перед зеркалом, я хочу показать тебе что-то очень важное. — Тесса послушно села, Фиона провела пальцем по ее косточке, образующей глазную впадину. — Это самое волшебное место на лице, которое совершенно непоэтично называется глазной впадиной. Тебе это досталось от рождения. Какому мужчине будут интересны твои волосы, когда у тебя так расположены глаза? Я не говорю о твоей улыбке, ты и так все знаешь. Что с тобой происходит, в самом деле? Люк Блейк старше тебя вдвое, и он тот еще ходок.
— Ты просто передаешь сплетни, но, раз ты начала читать желтую английскую прессу, меня это не удивляет. — Тесса посмотрела на свои глаза с новым интересом. Может быть, Фиона права?
— Ха! Сплетни! Если он умрет сегодня вечером, «Нью-Йорк тайме» поместит статью под следующим заголовком: «Люк Блейк, известный австралийский промышленник и грандиозный охотник за юбками, умер вчера в Эдинбурге».
— Фиона, ну почему ты так любишь портить людям настроение? Неужели я не могу немного повеселиться? Я всего лишь собираюсь поужинать с человеком, который спас меня от холода. Ты полагаешь, что он намерен причислить меня к списку своих побед?
— Полагаю? Я нисколько не сомневаюсь в его намерениях. Держу пари, что он ни разу в жизни не угощал женщину ужином, не планируя потом отправиться с ней в постель. И это ему удавалось девяносто девять раз из ста.
— Фиона, ты хотя бы раз ходила куда-нибудь с мужчиной, даже не допуская мысли о сексе?
— Черт побери!
— Ага!
— Иди, ужинай с Люком Блейком, дурочка, — Фиона выпроводила ее из номера. — Может быть, мне дождаться тебя, чтобы ты мне обо всем рассказала в подробностях?
— Спокойной ночи, Фиона. Увидимся завтра.
— Спасибо за брюки и носки с подогревом, — поблагодарила Тесса, когда они с Блейком сели за столик в маленьком, но очень элегантном французском ресторане. — Я получила их сегодня утром.
— Теперь вам теплее на съемках? — спросил Люк. Он едва мог говорить — настолько поразило его лицо Тессы в обрамлении белых кружев. Она казалась юной принцессой эпохи Возрождения, сошедшей с картины, перед которой можно стоять часами, жалея только о том, что ты не родился в ту же эпоху.
— Честно говоря, мне пришлось их снять через полчаса после начала съемок. Мистер Лин снимает сцену родов. В его понимании это должно выглядеть грязно и уродливо, но ребенок должен родиться уже завтра, хвала господу. Значит, скоро они мне пригодятся куда больше, чем вы можете себе представить.
— Как может девственница играть рожающую женщину?
— Откуда вам известно, что я девственница?
— О! — Люк в замешательстве опустил глаза и замолчал.
— Это что, всем известно, это заметно по каким-то признакам или вы просто предполагаете? — Глаза Тессы озорно сверкнули.
— Дэвид мне сказал, — признался Люк.
— Так вот просто взял и сказал? Или девственницы ныне столь же редко встречаются, как и единороги, поэтому вас надо обязательно предупредить, если рядом с вами окажется таковая? Нечто вроде особой приманки для туристов?
— Честно говоря, он просил меня не встречаться с вами.
— Я надеюсь, что вы предложили ему заняться собственными делами?
— Что-то в этом роде.
— Дэвид Лин полагает, что я недостаточно взрослая, чтобы оставлять меня наедине с таким закоренелым грешником, как вы?
— Кто вам сказал, что я закоренелый грешник?
— Все об этом говорят. Ваши прегрешения известны каждому, так же как и моя печальная девственность.
— Что ж, это нас как-то уравнивает, верно? Мы с вами пара, не так ли? Вернее, полная противоположность, так будет вернее.
«Я заикаюсь и путаюсь в словах, — с ужасом подумал Люк. — Я несу чепуху и выгляжу идиотом».
— Получается, что нам не следовало ужинать вместе, — невозмутимо констатировала Тесса.
— Неужели именно поэтому я так счастлив рядом с вами?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Мы с вами едва знакомы, откуда мне знать, почему вы счастливы. Я догадываюсь только, что вы добрый и хороший человек, и с вами я ощущаю нечто такое, чего не чувствую даже рядом с Родди.
— Кто такой Родди? — спросил Люк, испытывая такой приступ ревности, какого с ним не бывало за все сорок пять лет.
— Родди Фенстервальд. Он был режиссером моих первых двух картин.
— Я знаю его, отличный парень, — Люк с облегчением вздохнул. — Что же такое вы чувствуете рядом со мной, чего не чувствуете рядом с Родди?
— Я ощущаю себя защищенной, — спокойно сказала Тесса. Чтобы произнести эти простые слова, ей потребовалось все ее мужество, но она была преисполнена решимости сказать об этом Люку. — Абсолютно и полностью защищенной. Словно со мной не может произойти ничего плохого, как будто вы защитите меня от всего на свете. Это сумасшествие, в этом нет никакого смысла, мы только что познакомились, но никогда еще я не чувствовала себя так. Это настолько ново для меня. Все изменилось вчера, когда мы пожали друг другу руки. Я решила, что должна сказать вам об этом, потому что это слишком важно, чтобы делать из этого тайну. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанным. На самом деле я не жду от вас, что вы станете обо мне заботиться, но я хочу, чтобы вы об этом знали.
— Вы меня не испугали.
— Я и не пыталась.
— Такие слова напугали бы большинство мужчин.
— Я почувствовала, что вы выдержите мое признание. Или я ошибаюсь? Я думала об этом всю ночь.
— Я тоже думал о вас всю ночь.
— И что же вы думали? — спросила Тесса без ложного жеманства.
— Я думал о том, что вы очень молоды и невинны. Я сам был удивлен, насколько ваша девственность оказалась для меня важной. Я не подозревал, что вообще способен на такие чувства. Дело не в вашем возрасте. Но то, что вы никогда не занимались любовью с мужчиной, это совсем другое. Совершенно другое. Я спал со многими женщинами, но у всех у них был хоть небольшой, но все-таки опыт. Вероятно, во мне проснулся бывший мальчишка-алтарник. Я не имею никакого права, принимая во внимание ту жизнь, которую я вел, так высоко ценить девственность. Я сам не могу до конца понять, почему это имеет для меня такое мистическое значение. Моя мать всегда говорила, насколько для нее важно, чтобы я женился на девственнице. Я не обращал на ее слова внимания. Мне казалось, что в ней говорит добрая католичка, и все же она сделала свое дело. Мать повлияла на меня куда сильнее, чем я могу выразить.
