Губы Джоуна вытянулись в жесткую линию.
— Да, это победа, но только частичная. Найти Вергара и посадить его было очень важным шагом. Но он был только исполнителем. Не надо забывать о том, что существует еще один негодяй, с которым нужно сделать то же, что и с Вергаром. Это человек, который заплатил Вергару за все это. Человек, который ненавидел наших родителей так сильно, что пожелал их смерти.
— А вот здесь в игру вступаю я, — сказал Синклер, оглядывая сидящих. — Джоун сделал самую грязную и тяжелую часть этой работы. И сейчас ему необходим отдых.
Джоун усмехнулся:
— Неужели я так плохо выгляжу? Это единственное, что говорят мне окружающие с тех пор, как я вернулся домой.
И тут, почти в унисон, все присутствующие закивали. Джоун рассмеялся:
— Спасибо, друзья.
Син поймал его взгляд своими зелеными глазами:
— Ну так что, ты не будешь возражать? Отдохнешь хоть немного?
— Вообще-то в другой ситуации я бы стал с вами всеми спорить. Потому что не люблю бросать дела, пока они не доведены до конца, но…
— Но на этот раз ты себе позволишь небольшую передышку, — закончил за него Синклер.
— Да.
Даже если бы Джоун не был измотан до предела, он бы все равно с большим удовольствием согласился бы с ними всеми и ушел бы домой. Ведь там сейчас была Жюли…
Джоун занял свое место и сделал жест рукой, приглашая Сина говорить.
Синклер встал.
— Завтра я лечу в Гонконг. Вергар, конечно, холодный и расчетливый убийца, но даже у него должна быть своя ахиллесова пята, и с помощью компьютерных чудес Джэсмин… — Он кивнул в сторону молодой красивой девушки с длинной толстой косой, уложенной тяжелым узлом на затылке, чьи глаза имели экзотический цвет топаза. — Джоун узнал, что у Вергара есть целых две таких ахиллесовых пяты — его пятилетние сыновья-двойняшки. Только горстка людей во всем мире знает об их существовании. Теперь об этом знаем и мы, и информация эта для нас очень важна. Вергар знает, что теперь, когда он схвачен, многие страны будут выстраиваться в очередь, чтобы судить его. Если какая-либо из них не казнит его, то по крайней мере он останется в тюрьме на всю свою жизнь. Его шансы избежать наказания равны нулю.
— Значит, его сейчас беспокоит будущее сыновей, — сделал вывод Лайон.
— То есть деньги, — проговорил Уайатт Дамарон, предвидя, что скажет Синклер.
Улыбка Сина стала хищной:
— Старые добрые американские доллары… Могу поспорить, что если мы ему достаточно заплатим, то он скажет нам, кто нанял его убить наших родителей.
Два бриллианта, каждый по карату, блеснули на руке Джоанны, когда она подняла ее и спросила:
— А можем ли мы быть уверены, что он предоставит нам достоверную информацию?
— Хотелось бы в это верить. Вот здесь нам и важно показать ему, что мы знаем о его сыновьях, потому что Вергар, естественно, захочет дать им не только деньги. Он захочет от нас гарантий того, что эта информация не приобретет широкой огласки. У него нет выбора, потому что если он не скажет правду, то мы расскажем всем о том, что знаем. Но для страховки я потребую от него доказательств того, что он мне скажет.
Лайон с сомнением покачал головой:
— Это же было пятнадцать лет назад…
— Вергар очень хитер. Он умудрялся выполнять сложнейшие операции и выжить в этом мире, полном опасностей. Я думаю, что какой-то интересной нам информацией он обладает. А если и нет, то пусть просто скажет имя. Мы долго жили со своими подозрениями, и сейчас нам нужно просто подтверждение их. Без доказательств мы, вероятно, не сможем привлечь этого человека к суду, но тогда мы сами решим, как его наказать.
Взгляд Синклера Дамарона обежал лица присутствующих, встретившись с глазами каждого из родственников, в которых было написано единодушное одобрение.
Джоун ответил ему улыбкой.
Жюли проснулась и обнаружила, что лежит на громадной кровати Джоуна, поверх вышитого золотом покрывала. Она вспомнила, как он ее сюда привел и показал свою квартиру. Когда он ушел на заседание, она пошла к нему в спальню, скинула свой пиджак, забралась на кровать и практически сразу же уснула.
Когда она ложилась, спать ей не хотелось. Просто надумала ненадолго прилечь, желая быть в самой лучшей форме. Ей не нужно было быть предсказательницей судеб, чтобы знать, что следующие неделя-другая станут серьезным испытанием ее душевных и физических сил.
Ей предстояло сделать очень многое. По сути, принять приглашение Джоуна было полным сумасшествием. Но Жюли не хотела лгать себе. Если бы она вернулась в прошлое и ситуация повторилась бы, она приняла бы то же самое решение.
Жюли прекрасно понимала, что играет, с огнем. Если только он догадается… Ну уж нет, она не позволит такому случиться. Кроме того, вполне вероятно, что сегодняшний ужин — последний раз, когда она увидит его.
Еще много лет назад она решила для себя, что, избегая серьезных отношений с кем бы то ни было, можно избежать затруднений, которые обязательно возникнут в ситуациях, когда нужно будет что-то скрывать и лгать. С тех пор она четко следовала этому правилу, живя одиноко и не заводя ни подруг, ни любовников.
Но все это было до появления Джоуна. Она не могла избежать всего того, что произошло. И это притом, что она знала, какие это может иметь последствия. Жюли вспомнила те ощущения, которые возникли у нее, когда она разглядывала его фотографию в газете. Ничто не могло подготовить ее к встрече с ним лично. И, точно так же, ничто не способно было подготовить ее к осознанию того, что она соскучилась по нему и сейчас ждет, когда же он вернется со своего заседания.
Глядя на заходящее солнце, она соскользнула с кровати и отправилась осматривать его квартиру. Каждая комната, через которую она проходила, напоминала о нем.
Большинство вещей, как ей казалось, выбирал он сам, в отличие от его загородного дома, где все было сохранено в неизмененном состоянии много лет, видимо, как дань памяти умершим родителям. Все, что она видела, было подчеркнуто сильными, чувственными линиями и цветами. Картины, висевшие на стенах, были собраны со всего мира.
Жюли потрогала коробку сигар. Рядом стояла овальная чаша, наполненная запонками для манжет. В ванной она открыла флаконы с одеколонами и принюхалась к их темным, тяжелым и неотразимым запахам — запахам Джоуна. И вдруг она подумала — это была странная мысль, — что было в начале, запах или сам Джоун.
Открыв гардероб, она обнаружила длинные ряды рубашек, костюмов, брюк, стопки аккуратно сложенных свитеров — кожу и шерсть, хлопок и твид. Все было чистое и глаженое и ждало своего хозяина. На нее нахлынуло сильное желание сохранить для себя его старую рубашку, в которой она спала, чтобы потом, в его отсутствие, надевать ее и вспоминать…
