— Я не считаю тебя ни глупой, ни доверчивой, — пояснил Мэтью и с тяжелым вздохом опустился на ее кровать.
Схватив Мэтью за руку, Ханна попыталась стащить его с кровати.
— Вставай! Убирайся отсюда! Что ты там наговорил бабушке? Зачем она прислала тебя ко мне? Или ты сообщил ей, что тебя похитили инопланетяне? Она верит в летающие тарелки и тому подобные вещи. Но я-то не верю!
— Возможно, ты скорее поверишь в инопланетян, чем в то, что я тебе сейчас сообщу, — заявил Мэтью, доставая из кармана свидетельство о рождении. — Почитай-ка, — настаивал он. — Тогда и узнаешь, зачем я приехал в Кловер, — Мне все равно, зачем ты приехал. Я хочу одного — чтобы ты немедленно ушел.
Обняв Ханну за талию, Мэтью посадил ее к себе на колени.
Дрожащими руками она взяла документ. Но близость Мэтью напомнила ей о том, что было между ними, и, к своему ужасу, Ханна почувствовала, что вновь хочет испытать то новое, необычное, ни с чем не сравнимое переживание, которое так внезапно подарила ей судьба.
— Успокойся и прочти, или я тут же уложу тебя на обе лопатки, — строго сказал Мэтью.
— Если тебе повезло прошлой ночью, это еще не значит… — тут она замолчала, потому что ее взгляд остановился на двух именах в документе, который был выдан тридцать два года назад в штате Флорида.
Мать младенца носила имя Александра Уиндэм, отец — Джесси Полк. Уиндэм и Полк стали родителями ребенка? С точки зрения жителей Кловера это было невероятно!
Ханна перечитала документ еще раз.
— Но это какая-то бессмыслица. — Она посмотрела на Мэтью, и глаза ее встретили его темный глубокий взгляд.
— Это мое свидетельство о рождении. Александра и Джесси — мои родители.
Грейнджеры взяли меня из того приюта, где я родился, и усыновили.
Ханна молча выслушала его рассказ о трагической гибели Иден и Галена в автомобильной аварии и о том, как Мэтью узнал, что у него были, а может, и есть кровные родители. Закончил он свой рассказ тем, как встретился сегодня со своей матерью и сестрой.
— Значит, Джастин твоя сестра?! — поразилась Ханна.
— Да, представь себе, я совсем не тот, за кого ты меня приняла, и поэтому, — тут он погладил ее волосы, собранные на затылке в конский хвостик, — надеюсь, что ты попросишь у меня прощения.
— И не подумаю! Ты виноват передо мной не меньше, чем я перед тобой. Если б ты не делал тайны из своих поступков и намерений, все было бы гораздо проще. Ты обращаешься с людьми, словно они пешки на шахматной доске или действующие лица одного из твоих романов. Теперь ты являешься ко мне со свидетельством о рождении и на что-то рассчитываешь! Чего ты от меня ждешь? — Она попыталась встать, но он крепко держал ее.
— Жду от тебя доказательства, что ты не бессердечная, злая бабенка. Можешь ты мне доказать это? — И, уложив Ханну на постель, Мэтью прилег возле нее.
Ханна хотела его оттолкнуть, но вместо этого ее руки обняли Мэтью за плечи.
— Я совсем не хочу с тобой сражаться, — тихо сказал Мэтью.
— Догадываюсь, чего ты хочешь. — Она старалась сохранить воинственный дух, но почему-то гнев ее улетучился, как мыльные пузыри.
— Спасибо тебе за то, что ты не стала говорить мне о неравном положении моих родителей, — произнес он, целуя ее шею. — Не все то золото, что блестит. После встречи с Александрой Уиндэм я думаю, что семейство Полк мне больше понравится.
— Могу себе представить, что ты пережил за последние полгода: горе по поводу гибели людей, которые тебя вырастили, поиски кровных родителей… Сущий ад! — сочувственно заметила Ханна, понимая, что устоять перед Мэтью она все равно не сможет.
— Но временами мне открывалось ясное небо, — прошептал он, целуя ее. — Первый раз это произошло прошлой ночью, а второй раз — теперь.
Закрыв глаза, Ханна ответила:
— Прошлая ночь оказалась не тем, чего мы оба ожидали…
— Милая, это было для меня самым необычным из всего, что мне довелось пережить. У меня были женщины, но никогда ни с кем я не испытал того, что с тобой.
— Однако ты был удивлен, что я девственница.
— Что правда, то правда, — согласился Мэтью. — Но я горжусь тем, что стал твоим первым возлюбленным. Я был потрясен при мысли, что такая красавица никого не удостоила своей любовью, кроме меня. И к тому же боялся, что сделал тебе больно и ты разочаруешься во мне… Я хотел все это сказать, но ты так быстро ушла, что я просто не успел. Прости меня!
Дотронувшись до той щеки, по которой она нанесла свой «сокрушительный удар», Ханна ответила:
— Ты тоже прости меня. Я никогда никого не била, разве только Бэя, когда мы с ним дрались еще в детстве. Но он отвечал мне тем же — мы с ним всегда были врагами.
— Ты все делаешь со страстью: торгуешь в лавке, танцуешь, ненавидишь и… любишь.
Ханна покраснела, чувствуя, как его черные глаза проникают ей в душу. Захотелось спрятаться от этого взгляда, читающего все ее мысли и желания.
— Когда я сказала, что люблю тебя, я не имела этого в виду. Я просто подумала, что в таких случаях следует говорить о любви, — солгала она, не глядя ему в глаза. — Как я могу любить тебя, Мэтью, когда я совсем тебя не знаю.
— Можешь не вдаваться в подробности, я и так понял, — сухо ответил Мэтью.
— Я очень рада, потому что я бы не хотела…
— Ханна, заткнись!
— Но мне хочется говорить!
— А мне не хочется тебя слушать. — И с этими словами он зажал ей рот поцелуем.
Обвив его шею руками, Ханна отвечала на его поцелуи, прижимаясь к нему всем телом.
— Я не только должен просить у тебя прощения, любимая, — шептал он. — Я должен доставить тебе радость, которую ты ждала от меня прошлой ночью.
Она глядела в его затуманенные желанием глаза и трепетала, а в ответ на его поцелуи сама целовала его с такой же страстью. Раздевая ее, Мэтью нежно касался ее обнаженного тела, его губы припадали к ее затвердевшим соскам.
— Тебе будет хорошо со мной, я обещаю. — Казалось, его руки знали все ее тайные желания, о которых она могла только догадываться.
Он целовал ее волосы, лоб, щеки, пока она не открыла глаза, и лицо ее вспыхнуло под его внимательным взглядом. Ей хотелось что-нибудь сказать, но она не находила слов. Мэтью поцеловал ее еще раз, а затем поднялся и начал раздеваться. Ханна тоже поднялась и села на кровати.
— Мэтью!
— Что, милая?
Несколько мгновений назад она изнывала от желания, а теперь вдруг успокоилась.
— Нет, Мэтью, не надо… нельзя.
Он глядел на нее блестящими глазами.
— Ты о чем?
— Мои родители и Бэй могут вернуться, да и бабушка рядом.
— Да, ты права. Нам нельзя оставаться здесь, — проговорил он, снова натягивая рубашку. — Пойдем немного прокатимся. Моя машина рядом.
