— Он просил меня найти ему книгу.
— Так, он пришел в библиотеку не за чем-нибудь, а за книгой, — язвительно заметил Уилл. — Что дальше?
— Он интересуется анализом на ДНК.
Он понял, чем вызвано любопытство Джереда, куда быстрее, чем она сама.
— Напрасно потеряет время, — равнодушно отозвался он.
— Да? Потому что вы ни при каких обстоятельствах не признаетесь?
— Мне не в чем признаваться.
Селина разложила салфетку на коленях и принялась методично разглаживать складки.
— Для вас все так просто? Вы в самом деле не считаете себя в долгу перед ним? Не ощущаете ответственности?
— Ты меня не слушаешь. У меня нет никакой ответственности перед Джередом Робинсоном. Это не мой сын.
Селина была разочарована. И рассержена. Хотя на что она рассчитывала? Уилл лгал шестнадцать лет, так с чего бы ему открываться теперь?
Остается еще вероятность, что он говорит правду. Как и шестнадцать лет назад.
— Почему вы так уверены?
Ее голос слегка дрожал. А он заговорил твердо и уверенно, и таким же уверенным и твердым был его взгляд.
— По той же причине, по которой я могу быть уверен, что у тебя нет ребенка от меня.
— Но мы же… — Она умолкла, так как официантка принесла им напитки. Когда официантка отошла от их столика, Селина договорила: — Мы с вами никогда не занимались любовью.
— Совершенно верно. — Уилл плотоядно усмехнулся. — Хотя я бы не отказался от чего—то большего, чем получил сегодня, когда залез к тебе под платье.
Селина, игнорируя дерзкую реплику, молча смотрела на стену. Итак, этот человек никогда не имел близости с Мелани. Никогда. А это достаточное основание для того, чтобы утверждать, что он не является отцом ее ребенка. Если он не лжет.
Она задумалась, стараясь решить, кому из двоих, Мелани или Уиллу, стоит верить. Ответа у нее не было. Ей хотелось верить Уиллу. Ей хотелось верить, что он не так плох, чтобы покинуть собственного ребенка на произвол судьбы, то есть поступить с ним так, как его мать поступила с ним самим. Ей хотелось верить, что у него есть совесть и честь, и он не откажется отвечать за свои действия, что он исполнил бы отцовский долг, будь он в самом деле отцом. Ей хотелось верить, что ее внимание привлек благородный человек.
Но у нее не было оснований ему верить. Он сам предупреждал ее, что недостоин доверия. Ни на один ее вопрос он не дал прямого ответа. Он или лгал, или уходил от разговоров.
И все—таки она хотела верить ему.
— Для чего Мелани понадобилось лгать?
— Может быть, отцом ребенка был кто-то, к кому плохо относились ее родители, — предположил Уилл и пожал плечами, как бы давая понять, что этот вопрос его не занимает.
— Хуже, чем к вам?
Он, казалось, ничуть не обиделся.
— Или он был стар для нее. Или женат. Или уже уехал и не собирался возвращаться. А может быть, она и не знала, кто отец ребенка. — В голосе его внезапно послышалась горечь: — Думаешь, Мелани ничего не выиграла от своей лжи? Выиграл только я, так, по—твоему?
Селина покраснела.
— Вы гуляли с ней.
Он наклонился над столом так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица. Стороннему наблюдателю показалось бы, что влюбленный нашептывает своей подруге нежные слова. Но находившиеся в ресторане сторонние наблюдатели не видели злых, леденящих глаз Уилла и не слышали угрожающих нот в его голосе.
— После этого вечера я с полным правом смогу сказать, что гулял и с тобой. Означает ли это, что в случае, если ты вскоре окажешься беременной, ответственность можно будет возложить на меня? — Его губы искривились в недоброй усмешке. — Сели, ты в самом деле настолько наивна? Разве твои друзья не объяснили тебе, что должно произойти между мужчиной и женщиной, чтобы родился ребенок? А книг на эту тему у тебя в библиотеке нет?
Селина с трудом перевела дух. Уилл наклонился еще ближе, буквально навис над ней, и она с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть. Она чувствовала его горячее дыхание.
— Думается, тебе нужны частные уроки, — шептал он. — Даю слово, я смогу научить тебя всему, что тебе нужно знать. Только предупреждаю: предмет, который я преподаю, не называется любовью или лаской. Я просто трахаю, зато делаю это хорошо. Если тебе нужно это, приходи ко мне — и выйдешь благодарной. А если тебе нужно что-то большее, просьба не беспокоить.
Не двигаясь, Селина мысленно перебрала имеющиеся в ее распоряжении варианты. Можно ударить его; но физическое действие может повлечь за собой противодействие. Кроме того, это глупо. Можно встать и выйти. Можно сделать вид, что последних нескольких минут попросту не было. Можно принять его предложение. «Приходи ко мне — и выйдешь благодарной». Может быть, то, что она получит, стоит дороже, чем чувство собственного достоинства, которое она потеряет. А еще можно пойти ва-банк.
— Вы поставили меня в тупик, — проговорила Селина, чувствуя, что у нее пересохло во рту. — Произнося вашу речь, вы ставили своей целью оскорбить меня или возбудить?
Она удовлетворенно улыбнулась, увидев изумление в темных глазах Уилла. Уилла Бомонта нелегко было сбить с толку, но сейчас Селине удалось сделать это. И она получила ответ на свой вопрос.
Официантка принесла им ужин и вновь наполнила бокалы. При этом она как бы невзначай коснулась Уилла грудью и послала ему очаровательную улыбку. Он улыбнулся в ответ и нежно посмотрел на нее, хотя мысли его были далеко. Впрочем, девушка осталась довольна.
Черт бы побрал эту Селину! Слишком она проницательна. Ее колдовские зеленые глаза видят его насквозь. А это обстоятельство ему совсем не нравится. Он привык быть таинственным, непонятным, замкнутым. А она, черт возьми, видит, что он хочет ее. И не позволяет себе заполучить ее, это она тоже видит. Может быть, она видит даже, что нужна ему как воздух. А вот видит ли она, что он может ее уничтожить?
— Даже если вы не отец Джереда…
Опять двадцать пять.
— Не отец.
— Все равно вы обязаны с ним встретиться. Поговорить с ним. Иначе будет несправедливо.
— Это обязанность его отца, а не моя.
— Поймите, он считает вас своим отцом. Он верит, что вы соблазнили его мать и бросили ее, думает, что вы сбежали из города, лишь бы не исполнить своих обязанностей по отношению к нему и Мелани. А теперь вы вернулись, и он слышит со всех сторон разговоры про вас и Мелани, и про него тоже, а вы до сих пор не проявили к нему ни тени интереса. Он заслужил внимание. Именно ваше, Уилл.
Ему не хотелось признавать, что Селина права. Ребенку важен не тот человек, который является его отцом, а тот, кого он отцом считает. Джеред, должно быть, страдает сейчас не на шутку. Одно дело — знать, что о тебе забыл родитель, который скитается где—то далеко, как мать Джереда или мать Уилла, и совсем иное — когда о тебе не вспоминает отец, которого от тебя отделяет несколько миль.
