Юпитер, я лечу… Встречайте!
Еще не на вершине, лишь на пути к ней, а эти ощущения острее и ярче, чем обычный оргазм. Меня кроет волной дичайшего возбуждения. Я раскрываю бедра шире, требовательно стону и прижимаюсь промежностью к его животу. К сожалению, выпуклость, которая мне необходима, чтобы заполнить мой тантрический паз, недоступна. К тому же этот энергетический жезл сдерживают брюки.
Хочу их с него стянуть. Хочу, чтобы он мной овладел… По-настоящему!
Только Гордей не отпускает мои руки, не позволяет двигаться и как-то участвовать.
Не доверяет? Самому себе он не доверяет!
Я готова сделать все. Возбуждение настолько ослепляет, никаких запретов не оставляет. Инстинктивно вскидываю бедра и отчаянно трусь влажной плотью о жесткие волоски, которые плетут ту самую блядскую дорожку вниз по каменному животу Тарского.
— О, черт… Мм-м… О, Боже…
Это настолько нереально приятно! Предположить себе не могла… Уверена, что еще пару секунд, и получу разрядку. Этого и добиваюсь, продолжая елозить под ним. Но Таир, словно утратив терпение, отрывается от моей груди, с низким стоном смещается и, наконец, толкается в мою разгоряченную промежность членом. Прикусывая какое-то чувствительное местечко чуть ниже уха, грубо придавливает всем своим весом к твердой поверхности. В какой-то мере это даже больно, но мне плевать… Пропитываю ткань его штанов соками своего возбуждения.
Я — водопад. Бурная река. Неконтролируемая стихия.
— Целуй… — шепчу, будто в бреду нахожусь, ведь Тарский не перестает ласкать мою шею языком. — Трогай… Трогай там… Хочу… Разденься…
— Катя… Молчи…
— Давай, давай…
— Молчи, сказал, — в этот раз действительно жестко осекает и выпрямляется.
Выпуская руки, пробегает пальцами по моему натянутому телу вниз. Обжигает невесомыми касаниями, словно следы оставляет… Накрывая промежность, скользит между влажных половых губ к сердцевине изнывающей плоти. Я уже вовсю покрикиваю… Потому как никак себя не контролирую. Выгибаясь, как могу для него раскрываюсь.
Протяжно хриплю и резко вскрикиваю, когда Гордей, протянув вязкие соки вниз, неожиданно вставляет в меня два пальца. Проталкивает их, до боли растягивая неподготовленные стенки влагалища. Замирая, изумленно расширяю глаза. Без каких-либо страховок ныряю в густую темноту Тарского. Он подавляет. Заставляет верить, что именно так все и произойдет. Прямо сейчас он лишит меня девственности пальцами.
Это не то, чего я добивалась… Но остановить его не могу.
В оцепенении нахожусь. Тело лишь судорожной тряской живет. И все позволяет.
Вот только электричество внезапно вырубает. Таир прикрывает веки, рвано выдыхает, и натиск исчезает.
Возобновляется лишь визуальное давление, когда распахивает одурманенные похотью глаза. Грубая ласка плавно сменяется тягучими поглаживаниями чувствительной плоти. Пальцы Гордея очень медленно скользят выше и мягко давят на клитор.
Внутри меня новый квантовый скачок происходит. Перезапускаюсь. Сменяю настройки. Докрасна распаляюсь. Но сейчас эти волны качают как-то спокойнее. Вибрирующими витками, как будто по спирали, нарастает удовольствие.
Потянувшись к Тарскому, обвиваю его шею руками и пытаюсь привлечь к себе.
— Поцелуй меня… — прошу охрипшим, словно сорванным голосом.
Он смотрит на мои губы. Долго смотрит, и все же не делает попытки приблизиться. И мне не позволяет сократить расстояние. Он мои губы, не касаясь, клеймит. Одним взглядом все границы нарушает. Ожоги и микротравмы оставляет.
— Поцелуй…
Снова закорачивает вся нервная система. Искрят и потрескивают узлы и соединения. Лампочки периодически гаснут. Но на каждой вспышке ясности я ловлю этот взгляд Таира. Он на мне находится непрерывно.
— Поцелуй… — шепчу на повторе, хоть и понимаю, что не будет этого. — Поцелуй…
Оргазм бурным валом обрушивается. Все тело острыми импульсами прошивает.
Так… Так… Так разве бывает?
Кричу. Замираю. Вдыхаю его запах.
Снова кричу. Снова вдыхаю. На прерывистом спаде ощущений с каким-то странным грудным рокотом стону.
Гордей хрипло выдыхает и практически моментально отступает. Он так и не снял штаны. Вижу, как они топорщатся в паху, мокрые пятна своего возбуждения замечаю… Уверена, сейчас его сердце раскачивает грудь с бешеной силой, но больше не делаю попыток поддеть и спровоцировать. Я еще не научилась, как должна вести себя после близости.
К тому же она между нами вроде была, а вроде и нет… Тарский даже не пожелал получить разрядку.
Протянув мне футболку, которую, очевидно, планировал сам надеть, отходит к мини-бару. В один приход приканчивает початый мной алкоголь.
Я же, не глядя в его сторону, несколько смущенно обтираю тело порванной сорочкой, натягиваю футболку и соскакиваю со стола на пол. Ноги дрожат, пока иду. Надеюсь, что визуально это незаметно.
Подхватив с тележки шампанское и уцелевший бокал, с разбитым вздохом оседаю на ковер. Провожу языком по пересохшим губам и с опозданием понимаю, что искусала их в кровь.
Машинально смотрю на Тарского, ловлю его взгляд. Молчит, как обычно. Только глаза сохраняют черноту и бесовское пламя.
— Теперь я собираюсь веселиться… Ты со мной? — выдавливаю сипловатым голосом.
Говорить ведь проще, чем молчать. Особенно, когда ситуация такая напряженная. Но Таир в ту ночь больше никаких реакций не выказывает. Вернувшись в кресло, из которого я изначально его пыталась вытрясти, досиживает там остаток ночи. Мрачно наблюдая за тем, как я напиваюсь, беспрепятственно слушает мой непрекращающийся треп.
Посмей я еще раз сунуться к нему, он бы не колебался ни секунды… Овладел бы мной по-настоящему. Вижу это, чувствую, понимаю… Только не уверена, что выстою под собравшимся внутри него ураганом.
20
Шторм и гром, а я сама себе
Как мантру повторяю: "Всё норм! Всё игра!»
Осталось у моей жар птицы лишь четыре пера…
© Слава «Живу, как хочу»
Наутро меня срубает такое похмелье — не то что гулять, жить не хочется. Когда Таир будит, боюсь пошевелиться. Больно даже думать.
— Ты как? — его голос прилетает откуда-то совсем рядом, но я не решаюсь открыть глаза и проверить местоположение. — Сердце чувствуешь, королева ночи?
Не могу определить, в каком он настроении: злится, издевается или шутит? Если это и шутка, что с характером Тарского маловероятно, я не в состоянии ее оценить.
— Зачем ты позволил мне выпить всю бутылку?
— Кто я такой, чтобы мешать Катерине Волковой вершить свою великую кровную месть?
Тут он определенно издевается, передергивая мое ночное выступление. Отчетливо понимаю это, однако духа по новой обидеться не хватает. Я берегу энергию. До сих пор неспособна открыть глаза.
Говорить тоже тяжело, только не умею я, находясь в сознании, молчать. Язык двигается сам по себе, хоть я и приказываю ему остановиться.
— Ты смеешься?
— Нет.
— Улыбаешься?
— Нет.
Не умеет он, что ли?
— Однажды я доведу тебя.
— Не сомневаюсь, — понимает Тарский по-своему.
— Я точно все выпила? Может, накапаешь пару капель? Слышала, это облегчает утренние похмельные страдания…
— С твоего ночного банкета остались только сливки. Подать?
От такого предложения к горлу тотчас подступает тошнота.
— Уф, нет… Не напоминай про них, пожалуйста… Никогда больше…
— Как пожелаешь, Катенька.
Вот опять! Едва дышу, а стоит Гордею назвать меня по имени, организм расходует последние крупицы энергии, экстренно гоняя мурашек с севера на юг. У них там список катализаторов, что ли? Занялись бы чем-то полезным вместо того, чтобы выставлять меня в очередной раз дурочкой. Прям чувствую, как Таир смотрит и видит, конечно, эту реакцию. Его внимание, как дополнительная стимуляция, жжет плечи и грудь.
