— С ней эта беда, да? — спросил он.
— Да, — ответил я, — я пожалуй пойду, еще увидимся.
— Всего доброго, — сказала его жена.
Мне страшно было думать, что Марина может так же оказаться через несколько лет в инвалидном кресле…
Я зашел в номер к Марине.
— Марина, все анализы будут завтра, не переживай. А сейчас я хочу побыть одному, обед и ужин принесут в палаты.
Не дав ей и сказать ни слова, я вышел. Вернулся в свой номер, мне удобнее называть не палата, а номер, потому что здесь все так сделано, как в гостинице, уютно и с комфортом, лег на кровать, взял телефон и стал просматривать наши с Машей фотографии, даже не заметил как уснул.
Глава 40
Маша.
Когда я проснулась, на тумбочке уже стоял завтрак. В палату вошла Ольга Сергеевна.
— Как спалось? Я пришла с тобой поговорить.
Я посмотрела на нее, понимая, что я тут беспомочна, что только Ленка может мне помочь.
— Нормально. О чем вы хотели поговорить?
Она улыбнулась и сказала:
— Хочу тебя предупредить, что роды бывают и неудачные, например ребенок может родиться и перестать дышать, либо через несколько часов умереть…
Я ее перебила:
— Вы мне угрожаете?
Она улыбнулась и сказала:
— Нет, просто напоминаю, что жизнь ребенка будет зависеть от того, принесешь ты мне документ или нет.
— Я все поняла, когда вы планируете мне провести роды?
— Ты не будешь сама рожать, мы проведем кесарево сечение, — она это сказала и я поняла, что реально тут, что-то не так.
— Когда? — задала один единственгный вопрос.
— Через три дня, нужно тебя обследовать, чтобы ты хорошо перенесла операцию, мне нужны документы, потому что смерть твоя мне не выгодна, — сказала она и ушла.
Три дня у меня есть, времени мало. Надо звонить Ленке и срочно!
Руки дрожат, я вся на нервах, набираю Ленку, а у нее занято. Пришлось три раза подряд набирать. Наконец-то мне повезло.
— Ленок, мне страшно, выручай!
— Что случилось? Машка, мне не нравится твой голос, — говорит она.
Я вдохнула воздуха по-больше, чтобы успокоиться.
— Лен, я согласилась на роды в обмен на документы, сохранят жизнь мне и моему ребенку, — сказала на одном дыхании я.
— Погоди, что значит согласилась на роды, у тебя только почти тридцать седьмая неделя! И что значит сохранят жизнь? — спрашивает она.
— Лен, ты не поняла? Меня держат в запертой палате, угрожают смертью ребенка, если не отдам документы! Мне страшно! — я уже не стала сдерживать слезы.
— Погоди, я что-нибудь придумаю…, -сказала она и замолчала…
— Да, что ты можешь придумать? Ты там, а я тут! — говорю я.
В трубке тишина.
— Придумала, я беру больничный и приеду к тебе под прикрытием, типа тоже хочу стать суррогатной мамой. Сколько там готовят к этому? — спрашивает она.
— Дня два, — отвечаю.
— Отлично, беру значит больняк и послезавтра буду у тебя, — она говорит и вешает трубку.
Я набираю Василия:
— Вася привет, ты мог бы послезавтра на вокзале встретить мою подругу?
— Хорошо, Маша, предварительно набери меня, все равно Олег и Марина в Германии и я свободен, — отвечает он.
— Спасибо, до созвона, — сказала я и повесила трубку.
Ребенок стала чаще пинаться, эти ощущения ни с чем несравнимые.
Олег
На следующий день Марина сдала кровь, а днем нас врач пригласил к себе в кабинет.
Разговор был на немецком языке.
— Добрый день, Олег. Вечером будут готовы анализы, но для лечения нужно знать, принимает ли ваша жена противозачаточные препараты? Это важно, так как во время лечения от них нужно будет отказаться.
— Что он говорит? — спрашивает обеспокоенно Марина.
— Нет, что вы, она не может забеременеть, — поворачиваюсь к ней и по-русски говорю, — да так спрашивает про противозачаточные препараты, что это нежелательно для лечения, но я сказал, что ты ничего не принимаешь.
Марина занервничала почему-то.
— Да, я ничего не принимаю, — говорит и обхватила себя руками.
— Что с тобой? — спрашиваю.
— Да так, замерзла немного, — слабо улыбнувшись говорит она.
Врач улыбнувшись продолжил:
— Извините, что вмешиваюсь, то что нужно, я выяснил, жду вас после семнадцати часов у себя. Можно без жены.
— Хорошо. — я встаю и беру за руку Марину и мы выходим из кабинета.
— Что он сказал? Я больна? — спрашивает она.
— Нет, просто анализы будут готовы вечером, — говорю ей.
А потом повернулся к ней, посмотрел на нее и с уставшей улыбкой сказал, вздыхая:
— Марин, я хочу побыть один, ты иди к себе.
Она развернулась и ушла. А я пошел на террасу
Марина
Я как вышла с Олегом от врача, реально стала опасаться, что в крови может показать, что я принимаю гормональные, сейчас то у меня подкожно вшита капсула. Хоть бы меня пронесло. Я решила пойти в номер, только вошла, как ко мне постучались.
— Войдите, — говорю я.
Въезжает этот инвалид. Я смотрю на него брезгливо.
— Здравствуйте, простите, что потревожил. Просто разговаривал с вашим мужем, я конечно вам сочувствую, что через полгода такая молодая и красивая женщина, окажется, как я, в ивалидном кресле, — говорит он.
Я вскипела и наорала на него:
— О чем вы говорите! Кто вам позволил такую чушь мне говорить!
— Простите, вы наверное не знаете, но болезнь хорея именно к этому и приводит, — сказал он.
— Причем тут я? — закричала на него.
— Ваш муж сказал, что по этой причине вы тут находитесь, — спокойно он это озвучил.
— Пошел вон отсюда! — закричала я.
И он спокойно отсюда выехал на своем кресле.
Я схватилась за голову и взъерошила волосы. Нет, не мог меня Олег обмануть. Вот сейчас пойду к нему и все выясню. Вышла из номера и пошла к нему, стучу, но мне никто не открывает. Попробовала открыть дверь, заперта. Ладно подойду позже. Набираю номер мамы.
— Мама, это правда, что я больна? Хорея тебе что-нибудь говорит?
Мама молчит, слышу всхлипы, потом она отвечает:
— Прости, доченька.
— Ты знала? И когда ты хотела мне об этом сказать? — кричу в трубку.
— Прости меня, — говорит она и вешает трубку.
Как я поняла, все решили от меня все скрыть. Но я не хочу быть как этот инвалид! Решила поискать Олега. Застаю его на террасе.
— Олег! Надо поговорить! — кричу на него.
Он поворачивается ко мне и говорит:
— Да Марин, слушаю.
— Когда ты планировал рассказать о моей болезни? Тогда когда в кресле буду, да? — кричу на него.
— Марин, успокойся, — говорит он, но меня понесло.
— Как ты смел меня обманывать, вообще что тут происходит, я хочу домой!
Я кричала на него и тут у меня опять задергалась рука, последнее, что я помню, страх в глазах Олега, а дальше темнота.
Очнулась я в номере, стоял врач и Олег и говорили на немецком, я ни слова не поняла.
— Олег, о чем говорите? — спрашиваю.
— Анализы твои пришли, я сейчас к врачу, а на завтра назначат тебе лечение.
— Хорошо, — сказала я.
Олег с врачом ушли, а я просто заплакала о своей короткой жизни.
Глава 41
Олег
Я зашел в кабинет врача. Мы разговариваем только по-немецки.
— Присаживайтесь, пожалуйста. — говорит врач.
— Известно что-то с анализами? Все хорошо? — спрашиваю я, беспокоясь.
— У вашей жены нет самой болезни Хорея, — говорит он.
— То есть…я ничего не понимаю… — говорю.
— Я хочу сказать, что у вашей жены вторичная Хорея, — продолжает врач, а я его перебиваю.
— Простите, что перебиваю, а это лечится? И как? — спрашиваю его.
Врач поправил свои очки на носу и говорит:
— Такое возможно на фоне приема противозачаточных препаратов, это редкое побочное действие и оно лечится путем прекращения этих препаратов.
Я улыбнулся и сказал:
