Камаеву? Бери. Через сколько ты ее бросишь? Хочешь убиться на трассе? Вперед! Но без меня и матери! Не смей, сучонок, приближаться к ней. Пошел вон!
Он за шкирку спустил меня с лестницы. На улице обшарил карманы забирая все имеющиеся там ключи.
— Отец, — оглянулся на него шмыгая разбитым носом.
— Хотел свободы? — хрипит он, хватаясь за сердце. — Получай, — пошатываясь, папа скрылся в подъезде.
Я сполз вдоль борта своей тачки. Откинул назад голову, чтобы остановить кровь. Мне становится все хуже. Дышать трудно, перед глазами все чаще моргает тьма, задерживаясь на несколько секунд, а потом я возвращаюсь в сознание.
С трудом поднялся, погладил капот любимой машины и пошел в сторону дороги. Множество водил, испугавшись моего внешнего вида, сочувствующе сигналя пролетали мимо. Один добрый пожилой дяденька все же остановился.
— В больницу, сынок? — спросил он.
— Нет, я адрес сейчас скажу, — язык заплетается, говорить трудно, разбитые губы саднит, а в горле противный ком. Почему-то хочется плакать…
— Может все же в больницу? — спросил водитель паркуясь у знакомого дома.
— Нет. Мое лекарство живет здесь, — достал из кошелька купюру, чтобы отблагодарить его за помощь, но мужчина искренне отказался и предложил помочь с подъемом на этаж, а затем снова предложил отвезти в клинику, когда увидел, что я чуть не упал, не попав ногой на ступеньку перед входом.
Я не помню, как добрался до ее квартиры. Последние силы потратил на то, чтобы нажать на кнопку звонка и просто стек по стене вниз, прямо на коврик у дверей Камаевой.
Глава 13. Страшная находка
Тая
— Спасибо, — чмокнула подругу в щеку и выскочила из машины. Игорек с довольной рожей тут же перепрыгнул на переднее сидение.
Зоя подвезла меня до моего дома. Нужно взять кое-что, да и просто соскучилась, хочется побыть в тишине. Дом Михаила Реваль меня напрягает все больше. Хорошо, хоть Стеф переключил свое внимание на Милли. Еще бы съехать оттуда как можно быстрее, желательно уже сейчас.
Двери лифта открылись на моем этаже. Я замерла не в силах сделать больше ни единого шага. Возле моей двери бессознательным мешком полулежит Герман. Очнувшись, подбежала к нему роняя свою сумочку на бетонный пол.
— Гера, — дрожащими руками хлопаю его по щекам. Голова парня качнулась, но он и не думает приходить в сознание. — Гера, — зову стараясь не плакать. Мои слезы сейчас ему точно не помогут. — Врача, — говорю вслух, это помогает не истерить. — Нужно вызвать врача, — ищу в сумочке телефон.
— Не надо, — он просит едва слышно.
— Сейчас! Буду я тебя слушать, — возмущаюсь, но чертова трубка, как назло, закопана в куче женских мелочей.
— И ты туда же, — Гер хмыкнул убито, вновь закрывая глаза.
Вместо телефона нашла ключи от дома. Это быстрее. Может в полумраке подъезда все кажется таким страшным, а Гера прав, врач ему не нужен?
Но он же сознание теряет!
После нескольких попыток все же попала ключом в замочную скважину, быстро открыла входную дверь. Парень просто скатился по ней и лег головой на пол прихожей.
— Блииин, — слезы страха все же срываются с ресниц, но я не позволяю себе большего. Ему нужна помощь.
Включила свет и ужаснулась. Лицо разбито, одежда в крови, губы покрыты сухой коричневой корочкой.
— Что же мне с тобой делать? — я с трудом, но втянула Германа в прихожую целиком, заперла дверь и стала снова искать телефон. — Нашла! Я частному позвоню, — шепчу, словно оправдываясь. — Нельзя тебе без врача.
Нашла номер семейного терапевта. Это все, что у меня сейчас есть. Скорую он, видите ли, не хочет. Но без осмотра тоже нельзя. Тут и без доктора ясно, что все плохо.
Присела на пол, положила голову Амирова на колени. Сижу, нервно раскачиваюсь, глажу его по спутанным темным волосам. От него пахнет точно так же, как и три года назад. Неизменная туалетная вода, сейчас без примесей алкоголя, только он и кровь. Ее запах тяжело оседает в легких. Я вытираю слезы, пытаюсь не паниковать. Выходит плохо, ведь Гер больше не открывает глаза.
В дверь позвонили. Ругая себя, что заперла ее, бережно переложила парня обратно на пол и впустила в квартиру врача.
— Ох… — выдохнул мужчина. — Скорая нужна, — дает заключение сразу же, с порога.
— Он категорически отказался. Я поэтому вызвала вас. Вы сможете помочь? — с надеждой смотрю на него.
— Тая, — семейный врач хотел что-то сказать, но глянув на меня только тяжело вздохнул. — Принеси тазик теплой воды и мягкие полотенца, — дал задание и принялся за осмотр.
Пока я бегала, доктор разрезал на Германе футболку, стал прощупывать ребра, живот. Мужчина качает головой, а я опять стараюсь не реветь. Успею. Это потом. Встаю на колени, мочу в воде первое полотенце.
— Девочка, здесь не обойтись без специализированной помощи, снимков. И похоже, у парня сотрясение. Кто его так?
— Не знаю, — хлюпая носом смываю кровь с красивого, но отекшего после драки лица. Вода тут же окрашивается в красный. Меня передернуло, я пошла ее менять.
— Не надо мне снимков, — хрипит Гера. Он пришел в себя. Я не понимаю сейчас его поведения.
— Почему? — срываюсь, кидаю тряпку в таз. Вода брызгами разлетается вокруг, попадает на одежду, растекается маленькими лужицами по полу.
— Потому что будут вопросы. И менты, — Гер кашляет, стонет. — Я не стану говорить им, кто это сделал. Но они все равно ведь будут копать, стоит им только узнать мою фамилию. Это ж, млять, сенсация! Германа Амирова избили! — он стонет, тяжело дышит, закрывает глаза.
— Давай перенесем его на кровать,
