Зачем я их постоянно сравниваю? Сыплю соль на свои же раны. Для чего? Все не дает мне покоя их нереальная схожесть… хочу найти ту, которая унесла мое сердце. Хочу вернуть его себе. И Карина… ее внешность сбивает с толку, заманивает в ловушку иллюзий.
— Раздевайся, располагайся, — возникает какая-то неловкость. Теряюсь, не знаю, что и сказать. Не понимаю, что дальше делать. Зачем я притащил ее к себе домой?!
Опасно это. И незачем. Надо подобрать для нее другое убежище.
Из комнаты сверху раздается плач Марка. Вздрагиваю.
— Иди на кухню, — бросаю на ходу, мчу наверх.
Плач сына и глаза застилает страх за своего кроху. Если с ним что-то случиться, если его потеряю, не переживу.
Влетаю в комнату. Эльвира склонилась над малышом, который капризничает, бьет ручками по подушке.
— Пацан, ты чего потоп устроил? — присаживаюсь рядом с ним.
— Сейчас успокоится. Спать не хочет, — заявляет Эльвира.
— Иди, сам справлюсь. У нас… там это… гостья. Не пугай ее сильно, — предупреждаю. Знаю, как она относится к женщинам в этом доме. Еще очень свежи воспоминания, как напугала мою сестру.
— Гостья? — смотрит на меня исподлобья. — Хм… ты думаешь, это хорошая идея… тащить в дом бабу… учитывая все обстоятельства?
— Не твое дело, — рычу.
Еще не хватало ее наставлений. Сам понимаю, что накосячил. Чувство тревоги, чего-то неминуемого, не отпускает. Но с какой стороны ждать опасность, разобрать не могу.
— Пойду гляну, кто к нам пожаловал, — недовольно поджимает губы.
Не успевает Эльвира сделать и нескольких шагов, как Карина появляется на пороге. Переминается с ноги на ногу и неотрывно смотрит на Марка.
— Здравствуйте! — здоровается с Эльвирой. — Твой сын? — делает неуверенный шаг и ребенку.
— Да, — киваю. Наблюдаю за ней.
— Привет, малыш, — и такая улыбка озаряет ее лицо, Карина будто светится изнутри, такой прекрасной становится в этот момент… зависаю, не могу налюбоваться.
Подходит к Марку. Сын мгновенно успокаивается и смотрит на нее, широко раскрыв огромные голубые глаза.
— Что не спишь? — присаживается на корточки. Хочет протянуть к нему руку, но одергивает себя. Просто неотрывно смотрит, продолжает улыбаться…
Она великолепна в этот момент…
Молчу. Не двигаюсь. Боюсь разрушить невероятную картину.
Карина начинает петь. Сначала очень тихо, едва слышно, потом громче…
Слова пени мне не знакомы, это и не имеет значения… меня зачаровывает голос, звонкий, мелодичный, в нем столько теплоты, она окутывает, убаюкивает, заставляет боль спрятаться в самый дальний уголок души. Невероятный голос… колдовской…
Марк слушает, приоткрыв ротик. Улыбается. Качает головой в такт мелодии.
Даже Эльвира уходит молча. Без колкостей. Что ей вообще не свойственно.
Через какое-то время глазки сына закрываются и он сладко сопит. Заснул. И даже во сне на лице сына счастье и умиротворение.
— Красивая песня, — говорю хрипло.
— Мне мама ее пела в детстве, — улыбается смущенно.
— Мама? — переспрашиваю сипло.
— Пока была жива… мне было восемь, когда ее не стало, и я осталась жить с отчимом, — ее передергивает, по лицу пробегает тень ужаса.
Она поспешно встает и отворачивается к окну.
У Василисы не было родителей, она воспитывалась в детском доме, машинально отмечаю про себя. Зачем я продолжаю искать сходство? Почему не перестаю их сравнивать?
Слишком приятно хвататься за иллюзию, созданною моим братом. Особенно после ее завораживающей песни, после того, как мгновенно нашла контакт с моим сыном, это подкупает. Да и я давно не чувствовал себя так… пусть с трудом, но мне удается дышать. Карина притупляет мою боль, и вопреки всему, я пока не готов ее отпустить.
Слишком притягательная и красивая иллюзия…
Из комнаты мы выходим, держась за руки. Она неотрывно смотрит на меня, доверчиво, нежно, открыто.
— Ворон, — столько эмоций в одном слове. Каждый звук — это ураган, немыслимой силы. Он пробуждает забытое, похороненное там… далеко с другой. И я прыгаю с разбегу, поддаюсь этому урагану… Хочу… как же хочу снова ощутить себя живым.
— Голубка, — накрываю ее губы своими.
Позволяю сладкой лжи окутать меня бархатным туманом…
Глава 33
Карина
Я в сказке… жуткой, дикой, нереальной, но сказке.
Ощущаю себя цельной, странно счастливой. Хоть над головой по-прежнему витают тучи, я вдали от дочери и не понимаю, что ждет меня дальше. Но эти мгновения… они бесценны. Рядом с человеком, о котором практически ничего не знаю… Но мне и не нужны эти знания, есть зов души, и он сильнее всего… Хочется просто впитать в себя эти мгновения, без оглядки на прошлое, будущее… которое сулит новые испытания.
Ничего не дается нам просто так, и мгновения рядом с ним стоят дорого, я заплачу… позже…
Прижимаюсь к нему на сиденье мотоцикла. Вдыхаю запах, еще один вдох, еще и еще… Судорожно, так что голова кругом, чтобы легкие пропитались им. Не новый запах… словно давно забытый из прошлого… Я так ждала… как же ждала, тосковала, и сейчас я не могу надышаться. Нет, мыслей в голове, есть только бешеная скорость и его запах.
Если бы меня кто-то спросил: что со мной происходит? Я бы не смогла описать свое состояние. Словно больше себе не принадлежу, а стала частью чего-то большего, срослась с ним. По сути, незнакомцем, но почему-то он кажется родным.
Я иду по острому лезвию, рискую пораниться, упасть, но мне надо зайти еще дальше, надо пропитаться его запахом, наполнить им легкие. Иначе просто не выживу, распадусь. Дикая потребность, жизненно необходимая.
Он привозит меня в свой дом. Не замечаю ничего вокруг. Обстановка? Я ее не вижу. Есть только угольно-черные глаза, от них исходит бешеный жар. Как же хочется сгореть, расплавиться в этом пламени, срастись с ним.
Ворон… он действительно похож на ворона, только крыльев нет. Не чувствую их… словно не может летать, но при этом готов сражаться на земле, не сломлен, не побежден. Но его боль, она фантомно бьет по мне, сотрясает жгучими ударами. Ощущаю ее как свою. И даже его боль я готова принять, она мне родная. От него все, что угодно…
Так не бывает!
Что со мной? Почему разум меня покидает рядом с этим человеком?
А потом детский плач. Он несется наверх, так быстро, что кажется, взлетает. И меня тянет туда. Бегу на этот плач. Около двери замираю. Страшно. Вдруг прогонит, но странное притяжение сильнее. Заглядываю в комнату. Вижу очень высокую женщину, сторонюсь ее. Она пугает… ее бесцветный взгляд, пропитан презрением и еще чем-то неприятным.
Но все меркнет, когда вижу маленького ангела в кроватке. Белокурый мальчик плачет, Ворон склонился над ним, его лицо в этот момент… еще не видела ничего лучше…
Отец и сын в самом великолепном воплощении… Хочется навсегда запечатлеть в своей памяти эту картину.
Не помню, как оказалась рядом, как стала петь…
Я не пела с тех пор, как мамы не стало. Не могла себя заставить… даже для Марусеньки…
Именно с уходом мамы, закончилось мое детство и начался кошмар длинною всю мою жизнь. Сменялись демоны, палачи, но я продолжала блуждать по мрачному лабиринту страданий…
И вот сейчас я пою… песня идет от души, выплескиваю все то, что хранилось в сердце. И так легко становится. Правильно. Вот так и должно быть… Сожалею только, что Марусеньки нет рядом… тогда картина была бы полной.
Ворон открывается мне с другой стороны. Кто бы мог подумать, он отец. А мать… отгоняю догадку. Скорее всего, его мать та, кого он сейчас видит во мне. Эта та горечь, которую не хочу замечать. Намеренно загоняю ее вглубь осознания. Только е сейчас, когда впервые за долгие годы я счастлива. Пусть странно, болезненно, но это мое счастье! Дайте мне насладиться им!
Отчаянный крик… немой. Он внутри меня.
Я будто приговоренная к казни, наслаждаюсь последним ужином.
Помимо запаха ворона, над нами кружит черная туча, и вопрос времени, когда она обрушится на нас ливнем из смрада.
