— Аля! Сиди дома и помалкивай! Ты не понимаешь, что по-другому с этими людьми нельзя.
— Попробуй им объяснить, не лишай их бизнеса и единственного жилья. (Глеб сносил три ветхих дома в небольшой деревушке, чтобы построить на том месте большую ферму для заказчика).
— Женщина, не лезь в это!
— Меня тошнит…
— Тошнит, когда люди плюют на других людей, чтобы достичь своей цели. Так вспомни своего отца, он же ради прибыли, целые жилые кварталы снес.
Тону в отчаянье, вспоминая, как папа взял заказ на застройку большого жилого квартала в южном городе. А люди не пошли на его условия, не захотели покинуть частные дома. Спустя месяц кто-то поджег весь квартал и деревянные дома сгорели «заживо». Хорошо хоть люди спаслись. Оставшись без крова, они вмиг согласились на его условия.
Спустя два часа, уладив все дела со школой, мы покинули ее стены и направились к машине.
— Если бы ты была гордая, то не купила бы папу! — Лиза снова давит на больную мозоль, едва мы садимся в машину.
— Если бы ты не была такой занозой, то могла бы получить от меня намного больше, чем от своего отца или от своей матери! — парирую в ответ.
— Типа познакомиться с твой подругой?
— Типа, да. И не только.
— Мама приедет сегодня! — неожиданно сообщает малышка.
— Что?.. — схожу с ума от услышанной информации. — Зачем? Куда?
— Она будет жить со мной, в моей комнате! Мы так давно мечтали перебраться в Москву. К папе. А он всё сваливал на тебя. Говорил, что ты не даешь разрешение. Вредная!
Меня снова штормит и ощущение такое, будто я во сне. Понимаю, что настала пора проснуться.
Набираю супруга, шиплю в трубку:
— Виктория сообщила дочери, что сегодня прилетает в Москву! Останови это. Немедленно!
— Я не знал. Честно, — отвечает растерянно.
Но я уже бросаю трубку.
— Ты плохая! — девочка пытается расстегнуть ремень безопасности.
— Только попробуй!
Спустя мгновение срываюсь с места, автомобиль несется по шоссе к дому. А в душе так погано, и некому помочь. Рана, нанесенная изменами мужа, саднит очень сильно.
Одичало смотрю по сторонам. Бросаю взгляд на притихшую девочку. У нее такое лицо, будто я — ее кровный враг.
Подъезжаю к дому, требую у девчонки, чтобы она выходила.
— Ты обещала свозить в город, в модельную школу. Обманщица!
— Ты сама изменила наши планы, — даже не скрываю, что информация о ее матери сломила мою решимость и сделала из меня неуверенную истеричку.
Лиза выходит из авто, смотрит на меня взглядом «сверху вниз».
— Знаешь, если будешь так вести себя, то никто и никогда не полюбит тебя!
— Больно надо! — спорит со мной.
— Поверь, люди любят, когда их любят!
— Глупости! — кричит и убегает в дом.
— Ну вот, нажила себе врага. Поздравляю! — из дома выходит Назар.
— Что вы здесь делаете? Почему в доме. Не на объекте? — спрашиваю, отступая от мужчины на шаг.
— За тобой присматриваю, чтобы чего не натворила. Ты же бежать пыталась еще накануне.
Широко распахиваю глаза, спрашиваю:
— Это вы меня остановили?
— Мой человек.
Провожу ладонью по горящему лицу. Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Из груди рвется вопль негодования.
— Как вы могли предать память моего отца?
— Я стараюсь не для него.
— А для кого?! — шиплю как можно тише, заметив, что Лиза вышла на балкон второго этажа.
— Для себя. Для той, которую люблю много лет.
Звучит как приговор. Он меня любит и хочет, чтобы я оставалась рядом.
Кусаю губы. Кажется, признание мужчины расстраивает меня окончательно.
— Я люблю мужа…
— Иногда поступки мужчины могут разбудить в женщине любовь. А я больше не хочу прятаться. Достало. Хочу взять своё!
Хохот рвется наружу. О какой любви говорит охранник?
— Счастье без настоящей любви невозможно, — констатирую я.
— Вот как? Когда тебе изменяют, вытирают об тебя ноги, привозят в твой дом чужого детеныша — это проявление большой любви? — мужчина вцепляется в мое лицо внимательным взглядом.
— Семейная жизнь не всегда простая.
Охранник наступает на меня, цедит очень тихо.
— Алечка, всё намного проще, чем ты думаешь…
— Назар, вы меня пугаете, — отталкиваю мужчину и убегаю в дом. Надо будет поговорить с мужем об охраннике сегодня же!
В эту же секунду до меня доходит, что мужу я не доверяю еще больше, чем Назару.
Господи! Кому верить?
— Поеду за сыном в школу.
— Сами? — мужчина сканирует меня тяжелым взглядом.
— Сама! Нужно проветриться!
Возвращаюсь в автомобиль и выезжаю из ворот дома. По дороге набираю адвоката. Андрея Князева.
— Андрей, простите, — лепечу в трубку. — Вы меня еще ждете?
— Уже рассчитался с официантом, иду на выход, — слышу приятный баритон в трубке.
— У меня форс-мажор, но я уже еду.
— Хорошо. За подобные ожидания введу штрафы, пропишу в нашем договоре.
— Хорошо, — отвечаю быстро и отключаюсь.
Совсем не хорошо! Услуги Андрея стоят баснословных денег, за простой он сдерет с меня три шкуры. А мне сейчас деньги пригодятся самой.
Бракоразводный процесс с Шиловым обойдется мне в потерю одной трети того, что причитается.
Выдохнув, давлю на педаль газа.
Глава 33
Наутро
Глеб
— Кто тебя сюда впустил? — ору я. Меня трясет от злости, когда вижу, как Виктория заходит ко мне в комнату, скидывает тонкий плащ, и остается в одном тоненьком платьице.
На улице сентябрь и уже не настолько тепло, чтобы тащиться через всю страну в летнем платье.
— О чем я тебя вчера просил? — натягиваю одело на себя до самого подбородка.
— Не приезжать? — нагло интересуется бывшая жена.
Вместо того, чтобы дрожать, бояться, сжиматься в комок и просить, молить о пощаде и деньгах, она надвигается на меня. По дороге к кровати останавливается, присаживается в кресло и стягивает длинные тонкие сапоги-чулки с красивых ног.
Встает, вытягивается в тонкую струнку. При этом ее огромная аппетитная грудь вываливается из декольте платья.
— Бюстгальтер не пробовала носить в общественных местах?! — рычу на нее злобно. Злюсь как на нее, так и на себя, потому что, там под одеялом я давно возбужден. Ведь жена так и не соизволила прийти ко мне ночью.
Жена делает еще один шаг, замирает.
В комнате такое напряжение, что зажги спичку и все вспыхнет.
Беру с тумбочки часы, смотрю на время. Десять-ноль-ноль.
— Твою мать! Я всё проспал!
Алевтина наверняка увезла уже детей в школу, и нарочно не разбудила меня.
Гадюка!
В полумраке комнаты и затихшей тишине слышу лишь учащенное дыхание первой жены и своё — тяжелое.
Вика сбрасывает с себя платье, трусы. Идет ко мне.
А у меня в груди замирает.
— Кто тебя впустил в дом? — спрашиваю жестко.
— Назар.
— Понятно. Дочь видела?
— Нет. Сказали, что Алевтина уехала с детьми в школу два часа назад.
— Какого ты приехала сюда? — спрашиваю, сбрасывая с себя одеяло.
— Ты же мне сына обещал сделать!
— Я не обещал… — Вика подходит совсем близко к кровати, забирается на нее, потом на меня.
Обнаженное тело первой жены настолько красиво, что не выдерживаю — касаюсь бархатной кожи.
Вика запрокидывает голову назад, стонет.
— Не переигрывай! Вниз ползи! — пухлые губы бывшей сжимаются в обиде. — Напомни мне как это здорово, а я подарю тебе сына… потом.
Вика облизывает яркие губы, ползет вниз по моим ногам.
— Ты дверь закрыла?
— Прости? — жена склоняется надо мной. И в следующее мгновение пульс долбит по моим барабанным перепонкам.
Внутри меня всё сжимается от кайфа, хватаю Вику за волосы и проваливаюсь в бездну удовольствия.
Спустя тридцать минут выхожу из душа. Гляжу на первую жену, лежащую на кровати.
Красивая, нежная, ласковая.
Но шлюха.
— Зачем приехала?
