- Ты волнуешься из-за перелета? – спросила я ее.
Она вопросительно посмотрела на меня.
- Я могу дать тебе снотворное, - я полезла в сумку за таблетками.
- Оно бы было кстати, - отозвалась я.
Борис с Иваном стояли позади нас.
- А ты не боишься летать? – спросил меня Боря.
- О, - протянула я, - единственное, чего я боюсь во время перелета, так это проспать кормежку, - я умудрилась найти блистер с таблетками в своей огромной сумке и с победным видом протянула таблетки Кире.
Борис засмеялся. Боковым зрением я заметила, что мне удалось рассмешить даже Ивана. Я услышала его бархатный басистый смех и недоуменно повернула в его сторону голову. За все время отпуска он не то, что не смеялся, толком даже не улыбался. Таких серьезных, сурово-строгих людей я никогда раньше не встречала, за исключением своего коммерческого директора, и то, когда за первый квартал года мы потерпели значительные убытки. Перехватив мой взгляд, он резко замолчал, откашлялся и отвернулся в сторону табло, внимательно его изучая.
В самолете я сидела снова рядом с Кирой и Олегом, но, в отличие от первого перелета, они не щебетали, как голубки, мне не терпелось узнать, что же между ними произошло, но задавать вопросы при Олеге не хотела.
- А почему этот Иван все время на тебя пялится? – склонившись к уху, Кира тихо меня спросила.
- Наверное, думает, как я умудрилась дожить до двадцати двух лет, я же по его словам «ходячее приключение с двумя левыми ногами», он таких в жизни не видел, вот и пялится. – «Хорошо, что я его больше не увижу».
- А почему он летит в Питер, а не в Москву? - вопрос Киры прервал ход моих мыслей, и я напряглась.
- Не знаю, - задумчиво проговорила я, - наверное, в гости к Боре… или родне. Да мало ли зачем? Мне все равно, - буркнула я в ответ и вставила наушники. Впереди меня ждал трехчасовой просмотр любовной комедии и четырехчасовой марафон по чтению очередной детективной истории.
По прилету в Питер Борис настойчиво по-дружески предлагал помочь с доставкой нас и наших вещей домой, но я решительно отказалась: какой смысл в его сопровождении, если за Кирой по пятам следует Олег?
С легкостью взгромоздив на себя мою сумку и чемодан Киры, он занес наши вещи в квартиру, спокойно попрощался и удалился, чем немало меня удивил.
- Это что было? – я повернулась к Кире после того, как входная дверь захлопнулась.- Ты ему даже чай не предложила.
Кира села на диван в гостиной и разревелась.
- Мы расстались, - проговорила она, пряча свое лицо в ладонях.
- Почему? – недоуменно спросила я, подошла к дивану и села на корточки перед ней.
- Потому что все стало заходить слишком далеко. Потому что с ним слишком хорошо, – затараторила она.
Я, совершенно не понимая, смотрела на подругу.
- Я стала себя терять. Он во всем доминирует. Начал рассуждать, сколько у нас детей будет.
- Кира-Кирочка, - я начала гладить подругу по коленкам, - так это же хорошо! Он тебе нравится, ты ему нравишься, у него серьезные намерения, где еще такого найдешь! Ты чего?
- Ну, какие дети? Аня?! Мне двадцать два, я только карьеру начала строить! У меня только начало что-то получаться! Я только от опеки родителей избавилась, а он хочет, чтобы я сидела дома, варила супы и растила детей! Знаешь, что он мне вчера сказал?
- М?- я вопросительно на нее посмотрела.
- Что не бабье это дело - семью содержать! Это я что? На колготки у него деньги должна буду просить?
- Ну, многие от этого получают удовольствие, - улыбнулась я, - я имею в виду, когда можно не работать и жить за чей-то счет.
- Ну уж нет, я всегда сама была и буду себе хозяйкой! – слезы у подруги уже высохли, оставив только легкое напоминание в виде разводов туши. Разговаривать с ней сейчас не имело смысла, слишком воинственно она была настроена. Она думала, что пережила это расставание, переступила, пошла дальше, хотя я видела, что моя подруга по-настоящему влюбилась, но ее разум и глупая гордость никак не могут принять этот выбор. Я решила отложить разговор с ней на эту тему на более поздний период, мне хотелось посмотреть: она пытается обмануть только меня или себя тоже.
Остаток вечера мы провели, молчаливо разбирая чемоданы, причем она молчала о неразумной завершившейся любви, а я о приобретенном друге.
========== Глава 14 ==========
Утро рабочего понедельника началось для меня с ужасной головной боли. Из-за разницы во времени я проснулась в три часа ночи и смогла уснуть только в шесть утра, в то время как в пятнадцать минут восьмого адские трели моего будильника заставили сползти меня с кровати. После нескольких безуспешных попыток отключить ужасный звон, мне все же удалось встать, и я поковыляла на кухню, где моя подруга пила свежезаваренный зеленый чай, а рядом с кружкой виднелась миска с творогом, явно обезжиренным.
- Доброе утро, - прозевала я ей.
- Кому как, - отозвалась она. Бессонная ночь прошлась бульдозером не только по мне. Хоть Кира и была уже вся при параде, по ней никак нельзя было сказать, что всю прошлую неделю она провела на райском острове, слишком печальными были у нее глаза. Я села напротив нее за стол с немым вопросом, чем я могу помочь, и понимала, что все мои уговоры или утешения будут в данную минуту лишними. Она сама сделала свой выбор, и доказать ей сейчас что-либо невозможно. Я встала и поплелась умываться.
Когда я вышла из душа, Киры дома уже не было, я слышала сквозь шум воды, как она прокричала перед уходом, что будет работать допоздна. Работы и у меня сегодня было немало, поэтому нужно было торопиться. Отказавшись от завтрака, как обычно, в пользу большой кружки сладкого кофе с молоком, я остановила свой выбор одежды на синем платье-футляре, которое меня заставила купить Кира в первый день моей новой одинокой жизни.
Знаете, бывает такое состояние души, когда хочется нарядиться, и не просто красиво одеться, а позволить себе то, о чем раньше, в прошлой жизни, и думать не смел. Вот сегодня был именно такой день. Новая жизнь началась. Сколько можно жалеть себя? Обижаться на него? Он там счастлив со своей любовницей, а я должна страдать? И в такие минуты, в первую очередь, хочется доказать себе, что ему стоит жалеть о своей потере в моем лице. И красивое отражение в зеркале играет в этом значительную роль. Это не значит, что я простила, забыла, боль прошла или хотя бы притупилась. Это просто значит, что я устала страдать и жалеть саму себя, я буду заставлять себя физически двигаться дальше, разум мой будет оберегать меня от воспоминаний о нем, а сердце… а сердце заживет. Когда-нибудь.
