У меня такое ощущение, что он бы не говорил этого, если бы знал, что речь идет об Энтони Легане. Но я не собираюсь ему это говорить. Я также не собираюсь говорить ему, что меня многое останавливает. Начиная от того, что он меня ненавидит и заканчивая тем, что он меня презирает.
Я не думаю, что он когда-нибудь сможет меня простить. И я не знаю, хочу ли я вообще попытаться это заработать. Наша поездка снова погружается в тишину. И это продолжается всю дорогу домой. Альберт подвозит меня перед отъездом, и я укладываюсь в постель, чтобы хорошо выспаться.
Но мой сон снова нарушается из-за того, что я ворочаюсь и думаю о раздражающе красивом лице Тони и его ужасном вкусе в кино. Я хватаю подушку, швыряю ее себе в лицо и вскрикиваю от разочарования.
Мне действительно нужно взять это под контроль.
На следующее утро моя сестра появляется у моего порога, переживая, что Де Лука сообщил о мошенничестве в одной из наших дочерних компаний. Я буду честна: я не обращала внимания на эту войну, битву или что-то еще, что там происходит. Удар Де Луки, мы наносим ответный удар. Это тупая игра туда-сюда. И хотя часть меня понимает, что если так будет продолжаться, это может привести к безвозвратным потерям, особенно с нашей стороны, у меня просто нет сил думать об этом.
К сожалению, энергия Катерины в этом плане безгранична. Я беру чашку кофе и наблюдаю, как она ходит по моей гостиной, пока не утомляется. Закончив разглагольствовать, она любезно принимает чашку кофе, которую я ей предлагаю.
— И вообще, как дела с предложением богатому азиатскому чуваку? Ему приходится инвестировать в добычу полезных ископаемых. Это важно.
Хотя моя семья в основном занимается преступной деятельностью, такой как незаконный оборот наркотиков, взяточничество, вымогательство, убийства, у нас также есть несколько легальных предприятий. У моего отца много акций зарубежных компаний. А недавно он заинтересовался редкими драгоценными камнями. Поэтому он купил землю, на которой, по слухам, были алмазы. Было непросто получить все разрешения на начало добычи. Но в конце концов мы их получили. И теперь нам нужно финансирование.
Технически у нас есть деньги, чтобы финансировать это самостоятельно. Но для того, чтобы процесс выглядел честным и законным, нам необходимо участие посторонних. Кроме того, папа пытается иметь план действий на случай, если на руднике не будут добываться алмазы, чтобы мы не несли все убытки. Поэтому, хотя это и немного манипулятивно, вместо этого мы пытаемся заставить сингапурского миллиардера покрыть расходы. Таким образом, мы сможем получить торт и съесть его.
— Все идет хорошо. Вчера вечером я отправила это предложение его секретарю. Оно уже должно быть у него на столе, — уверяю я ее.
— Думаешь, он согласится?
— Он показной человек, у которого слишком много денег и не на что их тратить. Такие люди всегда жадны и нуждаются в большем. Я уверена, что он это сделает.
Катерина кивает, доставая виноградину из тарелки на столе.
— Знаешь, если он не клюнет, мы всегда можем найти на него компромат и шантажировать его, чтобы он подписал договор, — задумчиво говорит она.
Я вздыхаю:
— У тебя с папой однонаправленное мышление. Нам не нужно пачкать руки, чтобы сделать каждую мелочь. И я не позволю этому горнодобывающему бизнесу даже намекнуть на обман или коррупцию. Миллиардер согласится. Ему просто нужно некоторое принуждение, которое я могу обеспечить. Просто оставь это мне.
Моя сестра улыбается.
— Знаешь, ты хороша в этом. Убеждать людей делать то, что ты хочешь. Бизнес.
Я откашливаюсь и потираю руки:
— Да, ну, мало что у меня получается плохо.
— Дерзкая, — говорит она, касаясь наших плеч.
Некоторое время мы едим фрукты молча, прежде чем она внезапно смотрит на меня с извиняющимся выражением лица.
— Я чуть не забыла тебе сказать, звонил Дмитрий.
Мои глаза расширяются, и я сажусь так быстро, что у меня болит голова.
— Кто? Что?
— Дмитрий, — напоминает она мне. — Парень, за которого папа хочет, чтобы ты вышла замуж.
Я корчу лицо.
— Я сказала ему отменить это.
— И он это сделал. Но Дмитрий настойчив. Я думаю, он скоро вернется в Нью-Йорк. Может, вы, ребята, помиритесь, — с надеждой говорит Катерина.
О, моя милая, милая сестра.
— Во-первых, Дмитрий — сексистский засранец, который не считает, что женщины должны быть главными. Он всегда делает эти надоедливые остроумные комментарии о том, что не может поверить, что папа хочет, чтобы ты стала его наследницей, и что Рико больше достоин этого титула.
Катерина пожимает плечами.
— Да, но это безобидные комментарии. Рико никогда этим не интересовался. И Дмитрий наш друг. Мы знаем его с детства.
— Он твой друг, — отвечаю я. — Мне этот парень даже не нравится.
— Он тебе настолько нравился, что ты встречалась с ним, когда тебе было 16, — говорит она, и у меня тут же возникают воспоминания о войне. Встреча с ним была одной из самых больших ошибок в моей жизни. — Именно поэтому папа вообще поощрял этот матч.
— Что бы ни было. Нет, я даже не хочу думать о Дмитрии, не говоря уже о нем. Он остался в прошлом.
Катерина улыбается.
— Я только что сказала тебе, что он возвращается.
— Он может приехать, когда захочет. Я просто проигнорирую его, — говорю я, падая на диван.
— Я не уверена, что будет так легко игнорировать очередного босса уважаемой семьи Братвы, — мягко говорит моя сестра.
Моя голова кружится от этого напоминания. Отлично, как будто мне нужно было о чем-то еще беспокоиться. Однако я решила не акцентировать внимание на Дмитрии. Его еще нет, и это проблема, которую я решу, когда он приедет.
В остальном у моего отца все идет хорошо, пока я не направляюсь домой и не оказываюсь в момент слабости.
Тогда я решаю, что этот контроль переоценен, и даже если я не смогу увидеться с Тони, мне стоит пойти в единственное место, где я находила утешение за последние несколько недель. Крыша, на которой мы встретились, всегда будет занимать особое место в моем сердце. И у меня все еще есть ключ-карта, которая дает мне доступ к нему.
Я прошу Альберта высадить меня, а затем, прежде чем успеваю догадаться, поднимаюсь вверх. Не знаю, почему я убедила себя, что Тони здесь не будет. В моей голове нет ни малейшего шанса, что он когда-нибудь вернется в место, где его так жестоко предали. Но когда двери открываются и я выхожу на крышу, он там. Снимая рубашку. Штаны уже сняты.
Я вижу его лишь на секунду. Прямо перед тем, как он нырнет в бассейн. Раздается громкий всплеск, а затем ничего, даже рябь на воде. Я подхожу к краю бассейна и вижу его на дне. Он даже почти не двигается.
Так что я жду. Проходит несколько секунд, и я задаюсь вопросом, стоит ли мне просто уйти. Потом минута, две. К тому времени, как мы дошли до пятиминутной отметки, я начинаю волноваться. Потому что он не поднимается на воздух. И я боюсь, что он вообще не собирается дышать.
ГЛАВА 13
Тони.
Самым волнующим моментом в моей жизни стал тот момент, когда я спрыгнул с края скалы и нырнул в воду внизу. Это было опасно и безрассудно, и я мог умереть. Но ничто никогда не превосходило это чувство.
Однако пребывание в воде было вторым с небольшим отрывом. Потому что это самое близкое к тому, что я помню, каково было нырять в тот день. И мне просто пришлось напомнить себе, что если плавание напоминает мне о моей матери, это не должно быть плохо. Это по-прежнему единственное, что заставляет меня чувствовать себя рядом с ней, и сейчас мне это нужно больше, чем когда-либо.
Я понимаю, что осознание этого является первым шагом в процессе исцеления. И вот, наконец, я вернулся в бассейн, поэтому я пришел на крышу отеля. Потому что даже до того, как все произошло с Софией, это место было единственным местом, где я чувствовал себя комфортно.
