Лезвия и кости - Хизер К. Майерс

Я не знала, как на это реагировать, поэтому ничего не сказала. И все же, несмотря на страх и сложные эмоции, которые Адриан будоражил во мне, я обнаружила, что не хочу уходить. Его присутствие, при всей его интенсивности, приносило чувство безопасности, давало опору во время хаоса, которым были мои отношения с Донованом. Находясь рядом с Адрианом, с его прямотой и неожиданными моментами прозрения, я чувствовала себя оседлой, в чем сейчас отчаянно нуждалась.

Я выпрямилась на своем месте, решив нажать на кнопку. "О том, что произошло", — настаивала я. "Мне не следовало соглашаться идти с тобой. Он наказывает меня. Вот и все, не так ли?"

Адриан повернулся ко мне спиной и стал готовить. На нем была стандартная для студентов Крествуда белая рубашка с воротничком, но на нем она была другой. Она подчеркивала его широкие плечи и тощие мышцы под ними. Мои мысли невольно вернулись к предыдущему вечеру, к тому, как я мельком увидела его без рубашки, без ничего, и жар прилил к моим щекам, сильнее, чем тепло от горелки.

Не оборачиваясь, Адриан ответил: "Донован всегда был маленьким дерьмом, когда злился. Он никогда не закатывает истерик, он дуется. Он игнорирует тебя до тех пор, пока ты должным образом не унизишься. Ты знаешь это о нем". Он сделал паузу, а затем добавил: "Вопрос не в том, реагирует ли Донован на что-то, что сделала ты. Очевидно, что да. Он — вечная жертва нашей семьи. Скорее, тебе нужно понять, волнует ли тебя то, что он реагирует как ребенок".

Я нахмурила брови, смущенная, но внимательная. "Конечно, мне не все равно. Если я сделала что-то, что причинило ему боль…"

"Ты сделала выбор", — перебил Адриан, расставляя тарелки с едой. "Оправдывает ли твой выбор его поведение?"

Я открыла рот, чтобы ответить, но заколебалась и отвела взгляд. Вопрос оказался сложнее, чем я думала.

"Как ты думаешь, ты заслуживаешь такого наказания?" — спросил Адриан. спросил Адриан, его тон был проницательным. "Есть множество способов, которыми он мог бы наказать тебя… множество способов, которыми я бы наказал тебя, если бы ты принадлежала мне. Но заставлять тебя так тушиться — не один из них".

От его слов у меня по позвоночнику пробежала дрожь. Идея принадлежать Адриану, быть подвергнутой его форме наказания, была одновременно пугающей и странно манящей. Это так отличалось от пассивно-агрессивного подхода Донована, из-за которого я чувствовала себя брошенной и растерянной. Прямота Адриана, хотя и пугающая, содержала элемент честности и ясности, которого не хватало дующемуся Доновану.

Я не могла ответить на вопросы Адриана, в голове крутились мысли о последствиях его слов. Считала ли я, что заслуживаю такого обращения со стороны Донована? Смирилась ли я с тем, что меня игнорируют в качестве наказания? И, что еще важнее, почему мысль о наказании Адриана была такой тревожной и в то же время интригующей?

Я на мгновение пожевала нижнюю губу, прежде чем снова посмотреть на него. "Как ты думаешь, мне стоит поговорить с ним об этом?" нерешительно спросила я.

Адриан протянул мне тарелку с едой, которую он только что приготовил. Это были красиво оформленные макароны, переплетенные с целым набором разноцветных овощей, приправленные и украшенные гарниром. Аромат был притягательным — еще одно, что он умел делать.

Я тихо поблагодарила и повернулась, чтобы посмотреть на еду. В ответ мой желудок заурчал. Я не так уж много ела на обед, и это было больше, чем я могла ожидать.

Я не помню, когда Донован в последний раз готовил для меня что-то.

На самом деле я не думала, что он готовил.

Не… не то чтобы я сравнивала эти два случая.

"Я не собираюсь давать тебе советы, как наладить отношения с братом", — сказал он, прервав мои мысли. "Я слишком эгоистичен для этого. Но, если уж на то пошло, я не думаю, что ты сделала что-то плохое".

Я взяла вилку и наколола лапшу. "Значит, если бы мы с тобой были вместе, ты бы не возражал, если бы я пошла в дом с привидениями с Донованом?" спросила я.

Адриан наклонился ближе, и в его глазах снова появилась напряженность, от которой у меня заколотилось сердце. "Если бы ты принадлежала мне, — сказал он, его голос был низким и наполненным эмоциями, которые я не могла расшифровать, — я бы никогда не позволил тебе играть в эту игру".