Я думала только о том проклятье.
Конечно, это не простое стечение обстоятельств. Это мой удел. Зоя устранена с Леночкиной дороги. Следующий черед мой. Для начала военная медсестра меня немного помучит, ауж потом как-нибудь изощренно убьет.
В кабинете у следователя громко тикали часы. Я никак не могла понять, откуда идет этот звук. Хотя изучила, казалось бы, уже все подробности местного интерьера. Особенно впечатлял меня сейф, сделанный, скорее всего, на заказ. Причем исходным материалом наверняка послужила какая-нибудь отечественная модель – заслуженный ветеран ДТП. Не менее выдающейся была и украсившая сейф плакатная живопись.
Сюжет такой: фабричные трубы, а на переднем плане лицо, при виде которого почему-то вспоминаются строки: «Капитан, обветренный, как скалы…» И оно – это лицо – в стратегически важной косынке. И надпись: «Раскрепощенная женщина – строй социализм!»
Я сидела и думала, что звук часов может доноситься только оттуда. Потому что это не плакат, а мина замедленного действия.
– Так. Что у нас там?
Сейчас показания давала Оксанка.
Когда меня забирали на алкогольную экспертизу, она их только начинала давать. Теперь дело заметно продвинулось. Следователь уже зафиксировал место и время. И в настоящий момент набивал третье по счету предложение.
– Видимость на дороге была выше средней, – подсказала Оксанка. Она не сидела и не стояла, а находилась в каком-то полуприподнятом от стула состоянии, чтобы иметь возможность подсказывать еще и расположение букв на клавиатуре, – СТЬ… вон мягкий знак… ага… на дороге была выше средней…
– Сейчас, минутку, – прервался следователь на телефонный звонок. – Але! Че тебе?.. Какую фуражку – час ночи!.. А куда собрался-то, на разборки, что ли? А, бабла с алкашей посшибать. Дело другое. А мать-то отпустит?.. Сама попросила? Ну ладно, подгребай тогда. Давай! Жду! – Повесив трубку, блюститель закона сладко потянулся. Почесал под ребрами и снова принял сосредоточенный вид. – Так, БЫ. Что за БЫ такое?
– Была выше среднего, – уже с заметным раздражением напомнила Оксанка.
– Да вы не нервничайте, девушка! Сейчас мы все напечатаем, и поедете домой. Вон он, ваш эвакуатор. Никуда не делся. Стоит под окном, дожидается.
– Да! Только там почасовая оплата! За сорок восемь часов… а с вашими темпами, я думаю, приличная сумма набежит.
– Хе! – усмехнулся следователь. – Это верно. Ну ничего, вы, москвичи, – народ богатый. Раз уж дорогу от нас до Москвы решили оплачивать… – И он снова заработал попеременно то одним, то другим указательным пальцем.
«Боже, дай мне сил! – мысленно взмолилась я. – Неужели эта черная полоса никогда не закончится?»
Чтобы хоть как-то снять напряжение, я стала потихоньку баюкать Славика. Хотя в этом не было никакой необходимости. Окончательно сломленный всем происшедшим малыш спал прямо так в полусидячей позе, под щелканье клавиш и звонящие телефоны.
Я держала Славика на коленях и ощущала, как ноги мало-помалу начинают неметь. Когда же очередь давать показания наконец дошла до меня, я поняла, что уже не могу на них встать. Это как в анекдоте про козявку. Впрочем, неважно…
Ближе к четырем утра мы, чуть живые от усталости, спустились в дежурную часть. Нужно было еще проставить на бумагах печати. Более выносливая Дорохова тащила на себе спящего ребенка. Я же с трудом передвигалась сама.
В дежурке мы столкнулись еще с одним собратом по несчастью – водителем, который первым угодил в сети коварной фуры. Весь забинтованный-перебинтованный (доктор так постаралась, что у бедняги остались видны одни глаза), он стоял, тяжело опираясь на стойку.
– Ну как вы? – с состраданием спросила у него Оксанка.
– Да вообще жопа! Мурыжили столько!.. А мне бы в больницу надо. Голова кружится, перед глазами круги. Сотрясение, наверное.
– Скорее всего, – согласилась я. – Вы действительно взгляд не можете сфокусировать. Не тошнит?
– Да подташнивает слегка… А этих из синего «Жигуленка» вообще только допрашивать начали. Попали ребята. Теперь раньше утра не выйдут. Но вы в них эффектно вписались, просто на зависть. Что называется, всем подставам подстава.
Он вяло хохотнул и тут же отвлекся от нас на расспросы дежурного. Оксанка со своей нелегкой ношей отошла в уголок и присела. А я от нечего делать стала разглядывать единственного здесь обитателя «обезьянника». Уж и не знаю, как должно было набедокурить это дитя гор, чтобы иметь такой апокалиптичный вид. Похожий на большую медузу, пленник буквально растекся по прутьям решетки. Хорошо, что не пытался разгрызть. А взгляд! Боже мой, сколько в этих черных, увлажненных, устремленных на меня глазах было всего! Надежд, восхищения, чисто кавказского пыла! Единственное сожаление – ему никак было до меня не добраться.
Все. Больше из этой ночи я ничего не запомнила. Разве что довольно меткий комментарий Оксанки, отправленный в адрес узника:
– Прикольный типок!
А дальше мы загрузились в кабину эвакуатора. И невзирая на потешные байки водителя, моментально уснули.
Во сне я то ловила сумку, якобы падающую с колен, то гонялась за белым халатом, думая, что это Леночка. Я все мечтала побеседовать с ней по душам. Сказать, что, мол, полностью поддерживаю ее. Что дед мой – такая же отвратительная скотина, как и все мужики. И должна же она понимать, как мы все презираем его за это! Но, в конце концов, выяснилось, что никакая это не Леночка, а докторша с места аварии. Потом ко мне явился Всеволод. Мы с ним страстно целовались. И он даже проявлял настойчивость в попытках расстегнуть мой бюстгальтер.
Это было так натурально, что я наяву потянулась рукой… Не то для того, чтобы приласкать своего ненаглядного. Не то для того, чтобы подать ему ножницы, а то ведь дальше лифчика у нас бы с ним не пошло. Но тут водитель громко сказал:
– Все, девушки, просыпайтесь! Приехали!
Мы с Оксанкой, зевая, выбрались из машины. Оставив Славика на попечение нашего провожатого, пошли искать человека, который бы открыл нам ворота. Времени уже было полвосьмого утра. И хотя в страховой компании мне клялись и божились, что их стоянка работает круглосуточно, на посту никого не оказалось. Должно быть, все сторожа еще спали.
Мы еще долго-долго нарезали круги, вызволяя охранника из опочивальни. Подписывали очередные бумаги. Бродили по кладбищу битых машин. И все для того, чтобы кинуть там мою ласточку.
Как же мне было жаль с ней расставаться! Когда я собирала в отдельный пакет вещи из багажника и салона, я чувствовала себя предательницей. Словно бросала на произвол судьбы живое существо, служившее мне верой и правдой долгие годы.
– Не расстраивайся, Польчик, – угадала Оксанка мое состояние. – Сделаешь ремонт, и снова рванем по России-матушке! Предлагаю на сей раз куда-нибудь в Красноярск. Так чтобы ехать все лето. А? Как тебе такая идея?
