— Нат, прости! Я придурок!
— Ладно, забыли. Вон мой поворот, — сказала я, указав дорогу.
— Я знаю. Я же вчера тебя забирал, — ответил Мэтт, следя за дорогой.
Так переговариваясь, мы добрались до дверей моей квартиры. Быстро приняв душ, я переоделась в джинсы и футболку и сложила для Лекси пару новых комплектов нижнего белья (благо размер подходящий), халат, пижаму и еще кое-какие мелочи.
— Мэтт, ты где? — крикнула я, выйдя из спальни с небольшой сумкой.
— Здесь! — было мне ответом. Крик парня доносился из гостиной, поэтому я поспешила туда. Мэтт с любопытством рассматривал набросок одного из моих рисунком.
— Красиво, — тихо сказал он, подняв на меня небесные глаза.
— А мне не очень нравиться, — я остановилась рядом с ним, тоже посмотрев на листок.
— Почему? — в изумлении испросил Мэтт.
— Линии кривоваты. Да и вот тут с реальностью нет схожести, — проворчала я, указывая на ошибки.
На наброске была изображена Лекси с уже довольно большим животиком. Она стояла у окна, отодвинув штору, и будто ждала чего-то, а в глазах девушки светилась надежда. Пока я делала набросок, она не позировала, а просто замерла ненадолго, раздумывая. Именно поэтому рисунок вышел настолько искренним. Может, именно поэтому он кажется мне неполным…чего-то не хватает…
— Думаю, Алекс многое отдал бы за этот рисунок, — тихо сказал Мэтт, положив листок на журнальный столик.
— Можешь отдать его ему, — безразлично пожала плечами я. Может, в этом проявляется моя негативная сторона — у меня много незавершенных работ, в которых чего-то не хватает. Именно из-за того, что я не считаю их идеальными для себя, я никогда не показываю их, не выставляю на всеобщее обозрение. Усугубилось это после того, как один искусствовед раскритиковал одну мою картину, которой не хватило 'огня, страсти и экспрессии мысли'. Зачем терпеть новые разочарования, если не мечтаешь стать великим художником?
— Нет, я не могу. Если тебе он не нравиться — усовершенствуй и заверши его. У тебя все получится! — сказал Мэтт. В каждом его слове сквозила уверенность и вызов, что заставило меня задуматься над его предложением.
— Спасибо, я подумаю, — сказала я, не проявив истинных эмоций. Не надо ему знать, что это меня зацепило.
— А ты не думала о собственной выставке? У тебя много работ? — заинтересовался Мэтт, не обратив внимания на мою холодность.
— Много, но о выставке не думала. Кому нужна моя мазня? — цинично улыбнулась я парню. Приятно, что он обо мне печется, но выставка — это перебор. Если наши критики в состоянии разнести в пух и прах, то их акулы пера — еще безжалостнее.
— Почему мазня? Тот набросок, что я видел, определенно имеет свой стиль. Думаю, что тебе удастся продать несколько картин!
— Да ты еще и искусствовед? — иронично заметила я, видя, как парень защищает свою идею.
— Нет, но моя тетя владеет большой галереей в Нью-Йорке! — 'обрадовал' меня Мэтт. Вот только протекции для тети мне еще не хватало!
— Понятно. Но все равно не хочу. У меня есть работа, а большего мне не надо. Поехали уже! — нервно сказала я, идя в сторону выхода. Мэтт, видя это мое состояние, тактично промолчал. По пути в больницу мы молчали — каждый думал о своем. Я переживала из-за того, что Лекси еще не отошла от наркоза, и волновалась из-за ребенка. Как пережитое может отразиться на нем? О чем думал Мэтт, я не знаю. Он просто хмурился и сильнее сжимал руль…
— Что с Лекси? — спросила я, едва мы увидели Алекса возле ее палаты. По его усталому виду и красных глазах было ясно, что он не спал всю ночь.
— Она пришла в себя, но доктор дал ей успокоительное, и она уснула, — пояснил Алекс.
— Я тебе кофе принесу, — сказал Мэтт, удаляясь.
— Пятый? Ну, неси, — согласился Алекс.
— А зачем ей успокоительное? Как она? — обеспокоенно спросила я.
— Не знаю, меня выдворили с палаты, как только она открыла глаза, — покачал головой парень.
— А зачем ей успокоительное? — не поняла я.
— Не знаю я! Он сказали, что так надо! — прикрикнул на меня Алекс, но сразу же извинился, — прости — для меня это все тяжело. Не успел я обрадоваться, что она пришла в себя, как вмешались врачи. Теперь к ней никого не пускают. Нат, я, наверное, впервые в жизни так боюсь.
— Алекс, ты должен держаться, — поддержала я парня, видя, как он переживает.
— Должен. — Твердо сказал Алекс, глядя в одну точку.
— И что теперь? Может, ты домой поедешь?
— Нет, я буду здесь. Мне сказали, что разрешат побыть с малышом, — на лице парня заиграла теплая улыбка.
— Вот твой кофе, — Мэтт протянул Алексу горячую жидкость, — вот только не кривляйся — в автоматах лучшего не продают.
— Вы тут поговорите, а я к доктору отойду, — сказала я, удаляясь.
* * *
— Алекс, может, ты действительно поспишь? — спросил я, глядя, как Натка уходит. Было видно, что она не только о здоровье Лекси беспокоилась, но и хотела дать нам время, чтобы поговорить.
— Нет, я должен быть здесь, — ответил друг твердо. Его воспаленные глаза и некая помятость говорили об обратном.
— Еще несколько часов здесь и тебя положат рядом с Лекси, — я сделал попытку пошутить.
— Я буду не против, — поддержал шутку Алекс.
— А фиг тебе — тебя в другую палату положат. Вы же не муж и жена? — прищурился я.
— Это ненадолго. Мэтт, я пойду к ребенку, хорошо? — сказал Алекс.
— Хорошо, — согласился я. При упоминании о ребенке глаза парня засветились каким-то магическим светом.
— Слушай, дружище, вы теперь вместе? — спросил молодой папаша, вставая.
— Заметил? — тепло улыбнулся я, хотя на самом деле меня просто распирало от счастья. Нельзя оттягивать разговор с Алисией.
— Ты просто ТАК на нее смотришь! — рассмеялся парень.
— Я люблю ее, — 'покаялся' я, вспоминая сегодняшнее пробуждение. Хотелось, чтоб это продолжалось вечно! И чуть погрустнев, добавил, — вот только мы пока не вместе.
— Почему?
— Ты в последнее время не слишком интересовался мой жизнью. У меня девушка есть — я пока несвободен, — рассказал я. Действительно в последние месяцы Алексу было не до того. Едва я 'достал' его из алкогольного забытья, он ушел в творческое… Неизвестно, как он до сих пор держится…
