Ознакомительная версия.
Мы находились в библиотеке, огромной комнате с пыльными стеллажами и старыми кожаными креслами. Марина возилась наверху, стоя на стремянке, под ней валялась куча сброшенных книг. Зачем она это сделала?
– Что принести?
– Лестницу, дорогуша! Спроси у Костика, у нашего студента! Ты же видишь, я немного не достаю.
И она протянула руку наверх, к полкам под самым потолком.
Сначала я захотела отказаться. С какой стати я буду выполнять требования бывшей пассии не моего мужчины?! Что она о себе возомнила?! Что я, девочка для побегушек?!
– Ты не хочешь мне помочь? – обиженно поинтересовалась Марина.
И я вспомнила, что она-то мне помогла уже тем, что купила за дурные деньги футболку.
– Сейчас схожу, – вздохнула я и пошла к выходу. – А что ты ищешь?
Конечно же, я не стерпела!
– Старинный манускрипт, – снисходительно усмехнулась Марина, тряся очередной том. – Так ты идешь?
– Иду, – пробурчала я.
Вернувшись на веранду, я подошла к Костику и спросила, где он прячет лестницу. Мне было интересно, как присутствующие к этому отнесутся. Должны же они как-то отреагировать на то, что мне нужна здоровенная трехметровая деревяшка! Конечно, меня больше всего интересовало, удивится ли Давыдов.
Странно, но удивился только Заславский! Словно другие знали про меня нечто такое, что я сама о себе не знала.
– Зачем тебе лестница, дщерь моя?! – пробасил он, отрываясь от разговора с Дуло.
– Веревку за люстру зацепить, – хмыкнула я, – чтобы повеситься, тем самым разнообразив вялотекущую жизнь в этом доме. Константин! Марине срочно требуется лестница.
– Значит, повеситься решила Марина, – усмехнулся Давыдов, хоть как-то реагируя на мой призыв.
– Из-за некоторых мужчин, – недовольно скривилась я, – женщины вешаются пачками!
– Ничуть этому не удивлена, – сказала, не поворачиваясь к нам, Фаина.
Она все еще стояла и пялилась в небо, цедя свое вино.
– Я тоже! Некоторые мужчины легко доводят до крайнего состояния своих и не своих женщин!
– Ничуть не удивлена тому, – пропустив мимо ушей мой трагический монолог, продолжила Фаина, – что Марина решила искать его в библиотеке.
Я поняла, что ничего не поняла.
– Бесполезно, – лениво сказал Давыдов. – Там его нет.
– А что мы ищем? – радостно улыбнулась я. – У меня по поискам сокровищ в школе всегда была пятерка.
– Для начала найдем лестницу. Костик, голубчик, – Фаина обратилась к молчавшему все время студенту. – Отнесите лестницу в библиотеку и помогите Марине.
Костик встал и пошел к выходу, я за ним.
– А вы, Екатерина, останьтесь!
Фаина сказала это так резко, что я вздрогнула. И не смогла поверить своим ушам. Она мне приказывала! Подумать только! Давыдов при этом даже не возразил. Мне стало обидно. Что, я пленница в этом доме и не могу ходить туда, куда мне хочется?!
– А не сыграть ли нам в подкидного? – вкрадчиво предложил Степан Терентьевич, глядя на Ивана Сергеевича.
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели! – согласился Заславский вместе с Остапом Бендером.
Первой веранду покинула Фаина, за ней ушли игроки. Я осталась наедине с Давыдовым. Меня сразу бросило в жар, словно я наелась дымящихся головешек. Конечно, я никогда их не ела, но состояние было соответствующим. Пытаясь отвлечься от его изумительно правильного профиля, я решила поговорить на другую, менее интересную тему.
– И что Марина ищет? – невинно поинтересовалась я, присаживаясь с ним рядом.
– От любопытства кошки дохнут, – хмыкнул он, подливая себе в бокал вина.
– И мне, – я пододвинула к нему пустую посудину.
Тот, который оставила, брать не стала. Мало ли чем промышляет здесь Фаина. А вдруг она профессиональная отравительница?
– Тебе нельзя.
– Почему?! – возмутилась я. – Я не беременная! И тебе это прекрасно известно.
– Откуда? – удивился Давыдов.
– Оттуда, – промямлила я. – Оттуда… У нас же ничего не было!
– А ты бы хотела?
Вот этот вопросик прямо в тему! Хотела бы я с ним переспать?
– Нет! – честно призналась я.
И про себя добавила, что не хотела бы с ним переспать. Я просто мечтала заняться с ним любовью!
Но мужчины, они такие… мужчины. И эти слишком много значащие для женщин тонкости не понимают. Для них любовь и секс – неразделимые понятия. А для меня – нет.
– Кого ты обманываешь сейчас? – прищурился Давыдов, не сводя с меня заинтересованных глаз. – Меня или себя?
– Я честная девушка. Я никого еще никогда не обманывала.
– А Фаину? – хмыкнул Давыдов.
– Фаину я обманываю ради тебя.
О ужас! Прозвучало как признание в любви! Хорошо, что мужчины – такие мужчины… и намеков не понимают.
– Так что же ищет Марина? – я решила перевести разговор на другую тему.
– То же, что и мы все, – подмигнул мне Давыдов и встал.
– Более точной информации я не заслужила?
– Зачем тебе забивать голову чужими проблемами? – пожал плечами он и направился в сторону двери.
– А если я хочу ее забивать?!
– Хочешь?
Он обернулся. Как-то внезапно что-то решил, подошел ко мне и взял за руку.
– Пойдем.
И повел прочь. Куда? Мне было все равно. Это ужасно, да, я понимала. Но ничего с собой поделать не могла.
Мы пошли через замершие кусты по тропинке, едва освещаемой лунным светом. Я, чувствуя, насколько горяча его ладонь, начала настраиваться на романтический лад. И принялась думать, стоит ли девушке в моем положении сразу принимать предложение о близости или нужно хотя бы для вида поломаться, изобразив из себя святую невинность. Решив, что Давыдов все равно проинтуичил, что я в него влюбилась, как последняя кретинка и соврать не получится, решила не ломаться. К тому же, пока мы шли, я успела подумать о том, должны ли мы зависеть от других.
Любовь – это зависимость, чтобы ни говорили по этому поводу. Ты настолько зависишь от любимого человека, что постоянно о нем думаешь, тревожишься, живешь его печалями. Другими словами – портишь себе нервные клетки, которые, как известно, не восстанавливаются. Ну, это в том случае, когда любовь несет с собой грусть. Ведь недаром секты призывают своих адептов забыть о близких людях. Думай только о себе и будешь счастлив. И они правы: будь эгоистом – станешь жить радостней и легче. У меня никогда так не получалось. Меня всегда страшило то, что мою зависимость от близких людей могут насильно разорвать. И останусь я, вся такая независимая, совершенно одна. И от меня никто не будет зависеть, то есть – не будут любить. Я так не хочу.
Да, любовь – зависимость. Но это жизненно необходимая связь с тем, кто становится частью тебя. Безусловно, скажете вы, лучше зависеть от любимого человека в разумных пределах, чтобы не терять голову, оставаться с трезвым рассудком… Любовь и трезвый рассудок? Честное слово, по мне, так эти два понятия – антагонисты. Мне зависимость, читай – любовь, нравится гораздо больше трезвого рассудка. И я хочу быть зависимой, и чтоб от меня зависели. При этом я люблю одиночество и вполне самодостаточна, мне интересно с самой собой. И если мой мужчина вдруг заявит о своей от меня независимости, то мой самодостаточный мир рухнет. Тьфу-тьфу.
Ознакомительная версия.
