Ознакомительная версия.
Ее светлые брови приподнялись, будто то, что он ей говорил, было сущим бредом.
– Ты красивая, чувственная женщина, Пия, и ты не должна быть одна. В тебе столько огня! И не важно, что будет между нами, обещай мне, что ты запомнишь это. Сделай еще попытку. Не все мужчины лжецы и подлецы, и… – Ник затих.
«И я в том числе», – хотел сказать он, но это было бы откровенной ложью. Ирония судьбы заключалась в том, что женщина, с которой он не был честен, была той самой женщиной, которую он хотел больше всего. Нику хотелось убить того гада, который разрушил ее сердце, но ведь сам он чуть не сделал то же самое. Он хотел воспользоваться ее именем, ее статусом, использовать ее ради достижения своей цели.
Откинувшись на стуле, Ник закрыл глаза. Может быть, ему надо было найти другие способы, чтобы добраться до Зевса. Он был так близок к осуществлению своей цели. После стольких лет усилий ему оставалось сделать шаг, чтобы встретиться лицом к лицу с человеком, отнявшим у него родителей, лишившим его наследства, разрушившим его жизнь.
И почему эти мысли так терзают его? Почему он так страстно ее хочет? Почему ее счастье для него важнее его собственного?
Черт возьми, почему все так неправильно?
Пия сидела за стеклянным столиком в пентхаусе Ника, раскрыв перед собой ноутбук, и смотрела на потрясающе красивое ночное небо, усыпанное яркими звездами. Полная луна проливала туманный свет на сверкающий огнями город, расцвеченный неоновыми рекламами.
Ник отстранился от нее. Со вчерашнего вечера, когда они были в ресторане. Он перестал ее соблазнять, окружать своим вниманием.
Пия часто ловила на себе его пристальный взгляд, в котором читалось такое желание, что ей хотелось выпрыгнуть из кожи, но в остальном он был безупречно вежливым, как истинный джентльмен. Может быть, у него какие-то неприятности. Может быть, враги строят ему козни или что-то еще. Вряд ли он способен на глубокие душевные тревоги.
Пия думала, что он отменит их поход в музей Пикассо, запланированный на это утро, но это даже не пришло ему в голову. Ник также не отменил мероприятие на вечер – их последний вечер в Барселоне – и повел ее в свой «самба-клуб» в старом городе. Если бы месяц назад кто-то сказал ей, что она будет сидеть здесь, как глупая школьница, влюбленная в одноклассника, она ответила бы ему, что он сошел с ума. Но так оно и было.
Ведь ни один мужчина не смотрел на нее так, как смотрел Ник. В его глазах горел огонь, обжигавший ее кожу. Воздух между ними накалился до предела, и Пия чувствовала, что готова сделать для него все, что он пожелает.
Сигнал о пришедшем письме отвлек ее внимание, и она взглянула на экран компьютера.
«Никаких новостей. Ничего, что могло бы свидетельствовать о причастности Карвальо к шумихе, раздутой вокруг «Ку виртус». Он выглядит чистым. Завтра утром попытаюсь раздобыть новую информацию.
Будь осторожна, Пия.
Дж.».
Осторожна? Пия следовала правилам, думала головой, не допускала эмоций. Но с Ником ее чувства выплеснулись наружу.
Ее мысли прервал мелодичный звонок, сообщавший о том, что приехал лифт. Двери открылись, и из них вышел Ник, вернувшийся с утренней пробежки. Его мускулистое тело было покрыто потом.
Боже, помоги ей! Один взгляд на него – и ее мгновенно кинуло в жар. Волосы Ника были влажными, несколько густых прядей прилипло ко лбу. Капли пота стекали по вискам и повисали на квадратном подбородке.
Непроизвольным движением потерев рукой мускулистый живот, Ник вгляделся в ее лицо:
– Снова работаешь, querida?
– В клубе возникли некоторые проблемы. – Пия внимательно взглянула на него, но он и бровью не повел при упоминании «Ку виртус».
– Пусть твой отец разбирается с этим, Пия, – предложил Ник твердо и решительно.
Она чуть не сказала ему, что такой возможности у нее нет.
– Мы уезжаем через двадцать минут. Я быстро приму душ.
Ник был воплощением мужской сексуальности, и при мысли о том, что ей придется еще одну ночь лежать одной на его огромной кровати в гостевой комнате, представляя себе, как он целует ее, как его твердый член входит в нее, становилось невыносимо тяжело.
Уперев руку в бедро, Ник не двигался с места, просто смотрел куда-то вдаль через ее левое плечо. И когда Пия вгляделась в его лицо, она увидела боль в его глазах.
– Все в порядке, Ник?
Он наконец-то взглянул на нее, и его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. Что-то очень важное. И Пии показалось, что она стоит на краю скалы и сейчас сорвется вниз. Ник, сжав кулаки, повернулся и пошел в ванную комнату.
Пия сделала глубокий выдох – она даже и не знала, что перестала дышать, – и обессиленно откинулась на спинку кресла.
– Кстати, – сказал Ник, дойдя до двери ванной. – На твоей кровати лежит коробка. Она пригодится тебе, когда мы пойдем в клуб.
Встав с кресла, Пия едва сдержала себя, чтобы не броситься в свою комнату, как ребенок в рождественское утро. На огромной кровати с балдахином лежала коробка из дизайнерского бутика. Черная, перевязанная широкой золотистой лентой с изысканным узлом.
Дыхание Пии слегка участилось, и она потерла руками джинсы. Подарок. Ник купил ей подарок. Пия подняла крышку и судорожно всхлипнула, а в глазах вдруг защипало от слез. На черной подкладке лежало красное платье из тончайшего шелка. Дрожащими пальцами Пия погладила вышивку, украшавшую лиф. Вынув платье из коробки, она встряхнула его, и юбка взлетела вверх, как облако. Когда она надела его через голову, нежный шелк прикоснулся к ее телу.
Странно: она могла купить себе сотню подобных платьев, но ей никогда не хотелось выглядеть красиво для кого-то. Это платье было невероятно дорогим – по крайней мере, для нее. Потому что это был подарок мужчины, который ее любил. Должен был любить.
Пия поняла: настало время признаться себе в том, что она тоже любила Ника. Единственное, чего она не могла понять: хватит ли у нее сил сдаться ему. Отдать ему свое тело и открыть, кто она есть? Пойти на столь рискованный шаг?
Задумавшись, она подняла одну ногу и постояла так секунду, словно фламинго. Затем, нагнувшись, надела одну красную туфлю, потом – другую. Схватив шкатулку с драгоценностями, она открыла крышку, и сердце ее забилось при виде большого черного бриллианта каплевидной формы. В памяти сразу всплыл тот день, когда отец подарил его ей. Никакого нежного поцелуя в щеку или ласковых слов, но она знала, что отец по-своему любит ее, и этого было достаточно.
Подняв цепочку, Пия стала любоваться бриллиантом, переливающимся на свету, но вдруг ее настроение омрачилось: она вспомнила Занзибар. Тогда в глазах Ника вспыхнула такая ненависть, что ей стало страшно.
Ознакомительная версия.
