Я сглотнул, но у меня во рту все равно было сухо, как в пустыне.
Вселенная нам обоим сделала одолжение. Я не хотел делать ее обманщицей. Целовать ее было неправильным.
- Мне все равно пора уходить.
Как можно быстрее я подошел к двери, но она окликнула меня:
- Кейд!
Я широко распахнул дверь и оглянулся. Она сжимала в руке телефон, готовясь ответить.
- Мне жаль, - сказала она.
- Не надо. Я не жалею. - Она сделала ко мне небольшой шаг, но я отвернулся. - Увидимся утром.
Макс
Это была чертова катастрофа колоссальных масштабов.
Я нажала “принять звонок” и сказала:
- Привет, малыш. - Звук на его конце провода был искаженным и громким. Должно быть, он находился в каком-нибудь клубе, потому что музыка долбила по ушам. - Мейс?
- Макси Пэд6!
И… он был пьян.
- Мейс, мы уже говорили с тобой об этом. Есть смешные прозвища, а есть отвратительные. Так вот это относится ко второму.
- Макси… Давай встретимся в “Пьюр”.
Дерьмо, если он был там, то, наверно, наглотался таблеток, а не залился пивом.
- Я не могу, Мейс.
- Нет, можешь. Боже, Макс, это потрясающая хрень. Ты должна попробовать.
Так я и думала. Я его не осуждала. Многие годы я совершала множество безумных поступков, но для таких вещей у меня нет места в моей жизни. Если я буду справляться со своей болью таким образом, то не будет причины вкладывать ее в свою музыку, и тогда я останусь ни с чем.
- Послушай, Мейс. У меня, правда, был очень трудный день на работе.
- Я избавлю тебя от этих мыслей. - У него был невнятный скрипучий голос. Обычно от его голоса у меня подкашивались ноги. Но не сегодня вечером. Я не была согласна на все его решения, что бы он ни предложил.
- Нет, Мейс. Я просто лягу спать.
- Черт, Макс. Сначала ты кидаешь меня утром.
- Мои родители в городе, и это ты бросил меня.
Он даже меня не слушал и просто продолжал говорить:
- А теперь ты даже не хочешь встретиться со мной, когда я не увижу тебя завтра целый день.
Я не могла сейчас с этим разбираться. Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не повесить трубку.
- Я не могу, понятно? Поговорим, когда ты протрезвеешь. Спокойной ночи.
Я отключила телефон и опустилась на диван. Я прижалось пылающей щекой к прохладному экрану телефона, а другой рукой оперлась на подушку позади себя. У меня в голове проносилось так много мыслей - мыслей о Мейсе и Кейде. Но это был длинный эмоциональный день. Я была не настолько глупа, чтобы позволить себе принять решение в запале. Несмотря на то, что, когда я закрыла глаза, я до сих пор чувствовала ладони Кейда у себя на спине, а его лицо под кончиками своих пальцев.
Чертова катастрофа. Определенно.
Все, чего мне хотелось, - это принять душ, но тогда я испорчу повязку на спине. Вместо этого я сбросила с себя одежду и упала в забвении на кровать.
Он потянул меня за волосы, и я почувствовала, как влечение растеклось по всему моему позвоночнику до самых кончиков пальцев. Он оттянул мою голову назад, и его губы опустились на мою шею. Он нежно вел губами вниз по моему горлу, а потом его зубы коснулись моей ключицы.
Я простонала ошеломляюще громко.
Он наградил меня еще одним покусыванием.
Я нырнула руками под его футболку и впилась пальцами в поясницу. Его бедра прижались к моим, и я ощутила, как под моими ладонями напряглись его мышцы.
Он оставил мою ключицу и отодвинул носом в сторону мою рубашку, покрывая поцелуями грудную кость. Его язык двигался по одной из веток моей татуировки, и мне казалось, будто я заживо горю. Щетина царапнула мою чувствительную кожу, и у меня подкосились ноги.
- Пожалуйста, - умоляла я.
- Мы не должны, - прошептал он.
Я притянула его губы к своим, намереваясь убедить его. Рукой я обхватила его за шею, ногой - за бедра, и прижала к себе. Он уперся рукой в стену, а другую положил мне на попу.
- Да, - между поцелуями прошипела я.
Его поцелуй опьянял. Медленно и быстро. Нежно и жестко. Я растворялась в нем, счастливо следуя его примеру.
Он снова отстранился.
- Ты уверена?
Боже правый, да!
Я кивнула, и он развернул меня от стены к кровати. Его руки поднялись по моим ногам, вызвав мурашки и заставив меня выгибаться. Пальцы уцепились за ткань моих трусиков и нежно стянули их вниз. Рубашка тоже исчезла, растворившись в каком-то безумии. Он вжался в меня бедрами, и у меня закатились глаза. А потом весь мир перевернулся, и я оказалась верхом на нем. Его взъерошенные волосы выглядели так хорошо на моей подушке, а карие глаза были такими темными, что казались почти черными.
Он сунул руки под оборки моей юбки, схватив меня за бедра, и сказал:
- Оседлай меня.
И почему эти грязные вещи в устах милого мальчика звучат так чертовски сексуально?
Я откинула голову назад и застонала.
- Макс.
- О, Боже, - заскулила я.
Его ладони скользнули по моему подбородку и крепко схватили лицо.
- Макс, ты в порядке?
Боже, да.
Мне было настолько хорошо, что я даже не могла составить слова в предложение.
Руки схватили меня за плечи, и мир перевернулся. Я открыла глаза и осознала, что больше не нахожусь на нем. Надо мной нависал Кейд, слишком далеко. Я протянула руку к его подбородку.
Странно. Щетина исчезла. Он побрился.
Я обхватила его рукой за шею и притянула к себе.
Всего секунду он сопротивлялся, и этого было достаточно, чтобы прийти в себя. Во рту все пересохло, а в голове - туман.
Его взгляд остановился на моих губах, а на лице читалась боль.
- Макс…
Он отстранился от меня, а я продолжала обнимать его за шею. Поэтому его движение привело меня в положение сидя.
Он оглядел меня, и его глаза потемнели. Он резко выдохнул.
- Что б меня.
Таков и был план, но его голос звучал напряженно, а не соблазнительно.
Он отвел глаза к потолку и убрал мою руку со своей шеи. Я высвободила руку и скользнула ею по его груди.
На этот раз руку он не убрал, но низким и скрипучим голосом произнес:
- К черту прозвище Золотого Мальчика, я не святой, Макс.
Его тело напряглось рядом со мной. Я потерла глаза, и медленно мир снова стал принимать свои очертания. Я находилась в своей постели. В своей квартире. Через окно пробивался свет, и Кейд сидел на моей кровати, полностью одетый, глядя на стену, будто я - Гитлер.
Черт возьми, мне снился сон. Я пыталась соблазнить его во сне! Я закрыла рот ладонью и напрягла мозги, чтобы вспомнить, не сказала ли я чего-то, что могло меня выдать.
