Ознакомительная версия.
Гидеон почувствовал руку Эммы на своем плече. Это была та самая поддержка, в которой он сейчас так нуждался. Он благодарно кивнул девушке и вновь взглянул на Марию. Ее щеки были очень бледными, а в глазах плескалась боль. Глядя на нее, Гидеон вновь почувствовал себя девятнадцатилетним мальчишкой, которого Мария убеждала в том, что с кровью Кентов в его жилах или без нее он всегда будет ее любимым внуком. И что она никогда не откажется от него. Он осторожно убрал прядь волос с ее щеки.
– Ни о чем не волнуйся, бабушка. – Его голос дрожал от переполнявших его эмоций. – Я с тобой, я обо всем позабочусь.
– Почему так долго? – Эндрю Кент нервно провел рукой по седым волосам. – Мы уже должны были узнать хоть что-нибудь. Где шляется эта доктор Креншоу?
– Она же сказала, что свяжется с нами, как только появятся хоть какие-нибудь новости, – ответил Гидеон тем же вежливым, мягким тоном, которым говорил сегодня весь день, объясняя ситуацию родственникам и сотрудникам. Дженифер Креншоу была личным врачом Марии, она приехала даже раньше «скорой» и тут же занялась своей пациенткой. – Здесь нельзя торопиться. Когда они, наконец, заговорят с нами, я хочу, чтобы у них на руках были все факты, а не туманные предположения.
– Гидеон прав, – мягко сказал брату Джонатан Кент. – Мама в хороших руках. Позволим доктору Креншоу делать ее работу.
Эндрю расстроенно вздохнул, но не стал перечить. Эмма с восхищением наблюдала за тем, как быстро Гидеон взял под контроль ситуацию. Последние несколько часов прошли в бешеном темпе. Гидеон вместе со «скорой» поехал с Марией в больницу и все там организовал, чуть позже туда же подъехали Эндрю и Джонатан.
Джонатан выглядел шокированным и неспособным предпринимать какие-либо активные действия, в то время как Эндрю нервничал и, не имея возможности узнать хоть что-нибудь о состоянии Марии, постепенно впадал в шумное отчаяние. И вновь единственным, кто сохранил спокойствие и рассудительность, остался Гидеон. Наблюдая за тем, как легко и быстро он успокоил Эндрю, Эмма поняла, почему именно его миссис Кент хотела сделать следующим главой компании. Спокойствие и самоконтроль – вот что сейчас воплощал Гидеон, хотя Эмма точно знала, что внутри его бушует настоящая буря эмоций, но он не позволял им взять верх над собой. Прирожденный лидер – сердце Эммы против ее воли сжалось от восхищения.
Отец Гидеона удивил ее. Обычно такой обаятельный и разговорчивый, он безмолвно сидел напротив сына, наблюдая, но не принимая никакого участия. Его пассивность можно было бы списать на волнение – возможно, он был одним из тех, кто перед лицом беды замыкается в себе. Эмма заметила, что он за весь день едва ли сказал сыну и пару слов. Создавалось ощущение, что между этими двумя мужчинами проведена незримая граница, которую никто из них не хочет переходить.
Примерно через полчаса появилась доктор Крен-шоу и направилась прямо к Гидеону:
– У вашей бабушки был небольшой сердечный приступ. Не пугайтесь, на данный момент это не опасно, но это явно предупреждающий сигнал – ей нужно срочно менять образ жизни. Источником боли в груди, на которую она жаловалась, оказалось сломанное ребро, вероятно, при падении она ударилась об угол кровати.
– С ней все будет в порядке? – спросил Джонатан.
Доктор кивнула, и Эмма услышала три облегченных мужских вздоха.
– Не волнуйтесь, скоро она уже будет на ногах, командуя всеми вокруг, как и всегда. Она уже читает лекции медсестрам о правильном обращении с пациентами.
– Боже, храни эту больницу, – с улыбкой пробормотал Гидеон.
– Можно ее увидеть? – спросил Эндрю.
– Подождите немного, ей нужно отдохнуть. Но с вами она хочет поговорить сейчас. – Женщина обернулась к Гидеону. – Сделайте мне одолжение, не говорите с ней о бизнесе хотя бы ближайшие двадцать четыре часа.
– Как будто это возможно, – пожал плечами Гидеон, исчезая в палате миссис Кент.
Эмма поежилась: без него коридор стал пустым и неуютным, Эндрю и Джонатан, отвернувшись от нее, шепотом обсуждали какие-то дела. Кажется, они уже забыли, что она все еще здесь. А действительно, зачем она до сих пор здесь? Ради Гидеона? Но он в ней не нуждается, у него есть его семья, а она всего лишь секретарь.
Резко встав, она бросила пустой стаканчик от кофе в мусор и направилась к выходу.
– Ты нас сегодня сильно испугала, – улыбнулся Гидеон, входя в палату бабушки.
– А уж как я напугала саму себя! – ответила Мария. На больничной кровати она выглядела такой маленькой и хрупкой. – Ненавижу чувствовать себя беспомощной.
– Неужели? Никогда бы не подумал, – рассмеялся Гидеон, пододвигая стул к постели. – С этого дня тебе придется больше заботиться о своем здоровье, Мария.
– Обращение «бабушка» мне больше понравилось, – сказала она, положив ладонь на его плечо. Ему оно тоже было по душе. И ощущение тепла ее маленькой руки наполнило душу Гидеона нежностью. – Спасибо тебе.
– Лучше поблагодари свои мыльные оперы, если бы ты не была такой рабой привычек, мы бы и не догадались, что что-то случилось.
– Я напишу благодарственное письмо продюсеру. Но сейчас я говорю про другое: спасибо, что вернулся домой, Гидеон, я скучала.
– Я по тебе тоже, – сказал он, чувствуя, как его переполняют эмоции. Чтобы скрыть их, он собрался уходить. – Я лучше пойду, доктор запретила нам утомлять тебя.
– Но завтра возвращайся.
– Обязательно.
В дверях он встретил отца и дядю, которые тоже хотели проведать бабушку. Проходя мимо, отец поднял на него взгляд и кивнул, причем это выглядело так, будто он рад, что Гидеон сейчас здесь с ними. Это чувство было приятным, но недолгим. Когда основная опасность миновала, его самоконтроль ослаб, и Гидеон почувствовал пустоту в груди и одиночество. Сейчас ему, как никогда, хотелось, чтобы кто-то поддержал его, хотелось почувствовать человеческое тепло.
Эмма. Ему нужна была Эмма. С того момента, как они нашли Марию, Эмма была рядом, спокойная и уверенная в его силах. В момент сильнейшего напряжения, когда доктора Креншоу не было уже слишком долго, а дядя Эндрю начал заводиться и кричать на медсестер, одного взгляда на девушку Гидеону хватило, чтобы восстановить свои силы и взять ситуацию под контроль.
Сейчас ему вновь было необходимо ее спокойствие. Он обыскал взглядом коридор, но стул, где сидела девушка, был пуст.
– Эмма, открой, это я.
Девушка приникла к дверному глазку, пытаясь выяснить, кем является этот неизвестный «я». Вроде бы голос принадлежал Гидеону Кенту, но что ему делать здесь, у ее двери. Он сейчас в больнице с семьей, кроме того, он ведь даже не знает, где она живет.
Ознакомительная версия.
