Рейчел отрицательно помотала головой и, уставившись вниз, на свои руки, храбро солгала:
— Нет-нет, все в порядке.
Пусть решит, что она заболела... что угодно, лишь бы не догадался о ее настоящих чувствах.
— Почему-то мне не верится, что все в порядке. Если вы не больны, так что-нибудь скрываете.
— Например, что встречалась с братом, пока вас не было? — парировала она, откинув голову.
Черты его лица вдруг словно заледенели, голос прозвучал уже совсем по-другому — сдержанно, ровно, но с оттенком угрозы:
— А вы встречались?
— Позвонили бы в монастырь в Ла-Рабиде. — Рейчел глубоко вздохнула. — Не сомневаюсь — священник охотно расскажет вам все, что вы хотите знать о моем, увы, напрасном визите к аббату, который, к моему несчастью, сейчас в Мадриде. — И, не в силах совладать со своими эмоциями, она распахнула дверцу и выскочила из машины: раз он так, она его избавит от своего присутствия.
Но он оказался проворнее — нагнал ее у входа в «Малагуэнью», крепко ухватил за локоть и провел в двери, объявив с обманчивым, как ей показалось, спокойствием:
— Я сам у него был несколько раз, но ничего нового он мне не сообщил. Жаль, вы постеснялись попросить Фелипэ отвезти вас туда, а еще больше жаль — что не обратились сначала ко мне.
— Ничего вам не жаль, — огрызнулась Рейчел, от души желая, чтобы он поскорее отпустил ее руку. — Вы верите мне сейчас не больше, чем в первую минуту нашей встречи. — К великому ее огорчению, голос у нее дрожал. Установилась напряженная пауза, потом он вдруг объявил:
— А вы так и не объяснили, почему вдруг побледнели несколько минут назад.
— Наверно, просто голодна, — храбро вывернулась Рейчел. — Не привыкла обедать так поздно — дома обычно ем около половины шестого.
— Поэтому мы и накрываем чай. — Винсент заметно помрачнел. — Шэром мне сказала, что вы отвергли днем чай.
— Так ведь она такими сытными завтраками кормит. Отныне, клянусь, чай буду пить вместе со всеми. Тогда меня не будет мучить голод, вот как сейчас. — И она подняла на него умоляющие фиалковые глаза — нечего ему строить догадки насчет истинных причин ее замешательства.
— Рейчел... — прошептал он ее имя так, будто потерял всякое терпение, а рука его еще крепче сжала ее локоть.
— Винсент! — раздался мужской голос прямо у них за спинами.
Она высвободилась наконец и чувствовала себя очень неловко, пока Винсент представлял ее шефу полиции и его жене, стоящим у бара, — щеки ее буквально пылали.
— Винсент говорит, вы впервые в Испании, сеньорита Эллис. — В умных темных глазах, изучающих ее черты, сквозило явное восхищение. — Как вам у нас нравится — это ведь не похоже на вашу страну?
— Я в восторге, сеньор Васкес. Здесь все — сама ожившая история. Каждый замок, каждая церковь дышат ею.
— Прекрасно сказано, — ответил он с явным акцентом, кивая в знак одобрения, — приятный, высокий мужчина лет пятидесяти, с красивыми усами и проглядывающей на висках сединой. — Попробуйте это, сеньорита.
Рейчел хватило одного взгляда на кусочек сырой рыбы, свернутый с помощью чего-то вроде зубочистки, с видневшимися из жабр волосками, чтобы испытать тошноту. Аперитив, принесенный Эрнандо, тоже никуда не годился — пить его она не смогла.
— Нашей американской гостье нужно еще время, чтобы привыкнуть к этому, Эрнандо, — вмешался Винсент, загадочно усмехаясь, — приглушенный свет бара придавал ему новую, незнакомую привлекательность. — Сеньорите больше по вкусу тартинки с ветчиной и сыром. А такая экзотическая еда, да еще с апельсиновым соком и шерри, — на любителя, compadre[21]. Вот это вино, Рейчел, по-моему, вам понравится.
Она с готовностью взяла протянутый им бокал, поблагодарила и отпила большой глоток, с наслаждением заглушая прежний вкус. Если бы еще Винсент не преследовал ее своим неотступным взглядом... она старательно избегала его, едва осмеливаясь поднимать глаза. Сеньора Васкес мягко засмеялась и дружески похлопала Рейчел по руке.
— Не обращайте внимания на моего мужа, сеньорита Эллис. Это его любимая шутка — обожает ее разыгрывать с иностранцами. Веди себя прилично, mi esposa[22]! — шутливо погрозила она ему.
В ответ он состроил пресмешную устрашающую гримасу.
Рейчел сразу прониклась симпатией к этой немолодой паре и стала чувствовать себя гораздо свободнее.
— Сеньор Васкес, думаю, причина, по которой мы все здесь, — мой брат Брайан. — Она глубоко вздохнула. — Хотя мне очень трудно поверить, что он сделал что-либо противоправное, глупо с моей стороны отрицать саму возможность. Я... я навела справки в американском посольстве, и мне посоветовали, как найти адвоката, раз человек под подозрением. Мне надо найти его как можно скорее. — Голос у нее задрожал. — А для этого срочно вернуться в Штаты. Но если я могу хоть чем-нибудь помочь, пока я здесь, я к вашим услугам.
— Если это вас утешит, сеньорита, — он сжал губы, — аббат в Ла-Рабиде верит в невиновность вашего брата. Как и у вас, у него создалось впечатление, что Брайан сбежал, потому что испугался.
Рейчел не удержалась и кинула взгляд на Винсента: смотрит на нее серьезно, ждет чего-то... Ее смутило, что он, видимо, честно пересказал шефу полиции все, что узнал от нее, каждую деталь. С бьющимся сердцем она отвела глаза.
— Вот если бы у нас была его фотография, мы разослали бы ее в полицейские управления по всей стране, и тогда, возможно, кто-нибудь узнал бы его и сообщил. Это было бы лучше для него самого.
— Согласна. Но ведь... я думала, сеньор де Рьяно уже передал вам... — Она снова обратила на него взор. — Я что-то не понимаю... а где же снимок, который вы забрали? — осведомилась она с вызовом, озадаченная каменным выражением его лица. — Он у вас?
Винсент оторвался от стойки бара и встал во весь рост, чуть раздвинув ноги.
— Вы сделали неправильный вывод, сеньорита, — произнес он с достоинством. — Фотография, ваша и вашей матушки, сейчас в руках одного одаренного художника, моего друга, — он пишет портрет в полный рост. Я не хочу, чтобы Луиза забывала и о своих американских корнях. Для ребенка важно знать, кто он и откуда. Крепкие корни помогают чувствовать себя защищеннее в этом ненадежном мире.
— Как это красиво с твоей стороны, Винсент, — восхитилась сеньора Васкес, переглянувшись с мужем.
Зато Рейчел не знала, что и думать, охваченная самыми разными, нежданными чувствами. Только бы не встретиться с ним взглядом... И она объяснила сеньору Васкесу:
— Я оставила снимки в доме сеньора де Рьяно, но они будут у вас. Правда, они шестилетней давности — довольно старые, чтобы быть вам полезными.
