«Булка и крендель» не какая-нибудь дешевая пекарня, где пекут жирные сладкие пироги для простых людей, здесь не подают сдобные белые булки с венскими колбасками. Булки, которые здесь выпекают, готовятся из муки грубого помола, это, что называется, здоровая пища — как раз то, чего я терпеть не могу. По мне куда вкуснее желтые булки из кукурузной муки с маслом или жареным беконом.
Шейла увидела меня и вся как будто съежилась.
— Уютная лавочка, — сказала я, подходя к прилавку и останавливаясь напротив Шейлы.
— Привет, мама.
Шейла слабо улыбнулась, но не посмотрела мне в глаза — как ребенок, которому есть что скрывать. Съехавший набок поварской колпак в форме булки облегчил ей эту задачу. В этом колпаке Шейла стала похожа на подвыпившего ангела.
— Дорогая, мне нужно с тобой поговорить. Скажи своему боссу, что ты ненадолго отойдешь.
Шейла испугалась.
— Как, прямо сейчас? — спросила она. — Нет, сейчас я не могу, я работаю, у нас полно клиентов.
Я огляделась. Во всем магазине была всего одна покупательница, дама в меховой шубе, которую уже обслуживала другая девушка. Я снова посмотрела на Шейлу и вскинула брови, как будто говоря: «Нет, дочка, меня не проведешь».
— Ну хорошо. — Шейла вздохнула. — Мэри Кэтрин, я ненадолго отойду, — произнесла она оживленной скороговоркой на целую октаву ниже своего обычного голоса. Насколько я понимаю, это была ее версия аристократического акцента. Никогда прежде я не слышала, чтобы моя дочь говорила таким голосом, и меня снова больно уколола мысль: что происходит с моей малышкой?
Шейла бросила колпак на табурет и прошла мимо меня, направляясь к двери. Выйдя на улицу, она завернула за угол кирпичного здания, где ее не могли видеть девушки, оставшиеся в булочной. Дочь сунула руку в карман фартука и накрыла ладонью прямоугольную коробочку, очертания которой проступали через ткань. Но коробочка уже успела ее выдать.
— С каких пор ты начала курить? — спросила я. Шейла принялась оправдываться с виноватым видом:
— Я курю только иногда. — Она подняла на меня взгляд, и на секунду я увидела ту Шейлу, которую знала. — Знаю, знаю, курить вредно, никотин — медленная смерть, и если я буду курить до твоего и папиного возраста, то он может меня убить. Но я курю только изредка.
Я не верила своим глазам. Шейла всегда была такой ярой поборницей здорового образа жизни! Мне внезапно вспомнилось, как всего несколько месяцев назад она сидела у меня на крыльце вместе с Джимми и упрекала его за курение. Что ее так сильно изменило?
— Почему ты куришь? Разве у твоих новых подруг так принято? — Может, стремление вписаться в новое окружение для Шейлы оказалось важнее заботы о собственном здоровье?
— Нет, мама. — Она вздохнула. — Из них почти никто не курит. — Видимо, забывшись, она снова заговорила обычным голосом.
— Тогда в чем дело?
Я ждала ответа, забыв о первоначальной цели своего визита.
Шейла только пожала плечами. Если никто из ее изысканных подруг не курит, тогда кто же курильщик? В памяти снова всплыла картина: Джимми выбрасывает окурок во двор через перила моей веранды. Он тогда посмеялся над попытками Шейлы перевоспитать его.
— Но я пришла к тебе совсем по другому поводу, — спохватилась я.
Я достала из кармана колечко и показала его Шейле.
— Посмотри, что я нашла.
Я внимательно наблюдала за выражением ее лица. Помню, мама частенько говорила, что правда — как дверной звонок. Она никогда не развивала свою мысль, но я истолковывала ее так, что не стоит нажимать на кнопку звонка и убегать, правда обладает свойством выходить наружу вопреки воле человека. К несчастью, я видела, как на лице Шейлы, словно в зеркале, отражается ложь.
Шейла судорожно сглотнула, потянулась за сигаретами, но потом вспомнила, что стоит перед матерью, и попыталась улыбнуться. Улыбка получилась жалкой, может, кого-то другого она и могла бы одурачить, но только не меня.
— А я-то гадала, куда оно подевалось! — с наигранной бодростью сказала моя дочь, протягивая руку за кольцом. Но я зажала кольцо в кулаке и отдернула руку. — Эй, в чем дело? — Шейла пыталась изобразить недоумение и обиду.
— Не так быстро, дорогая. Как ты его потеряла?
Шейла снова пожала плечами.
— Понятия не имею. Господи, мама, да если бы я знала, как я потеряла кольцо, оно бы не потерялось!
— Юная леди, — строго начала я, но потом передумала и сказала другим тоном: — Вот что, Шейла, давай не будем ходить вокруг да около. Не это ли колечко искал в моем доме Кит?
— Не понимаю, о чем ты говоришь! — упорствовала Шейла.
Я прислонилась к холодной кирпичной стене, наблюдая за тем, как моя дочь пытается меня обмануть. Как мы дошли до такой жизни? Кажется, совсем недавно я приходила по вечерам в детскую, чтобы поправить одеяльце на ее постельке, а моя девочка обнимала меня за шею и говорила: «Я люблю тебя, мамочка». Ее голос до сих пор звучит у меня в ушах. Когда в мою девочку вселился этот демон?
— Я не виделась с Китом уже несколько недель! — закричала Шейла. — И между прочим, по твоей вине! — Она нанизывала одну ложь на другую. — Наверное, я уронила кольцо в твоей машине или в своей комнате, когда была там в прошлый раз.
— Интересно, и когда же это было? — тихо спросила я.
— Ты прекрасно знаешь, когда — три недели назад. — Шейла вдруг осознала, что угодила в ловушку, но продолжала гнуть свою линию.
— Шейла, я нашла это кольцо у себя в ванной, рядом с раковиной. Когда я уходила из дома в тот вечер, когда был убит твой дядя Джимми, кольца там не было.
— Ну тогда я не представляю, как оно туда попало. — Голос Шейлы звучал все тише, она хмуро разглядывала машины, проезжающие по Бэттлграунд-авеню.
— Между моим уходом на работу и тем моментом, когда полиция обнаружила тело Джимми, прошло два часа, поэтому, если ты побывала в моем доме, мне необходимо знать об этом все. Пойми, детка, ты, возможно, видела или слышала что-нибудь, что поможет полиции найти убийцу дяди Джимми.
Шейла побледнела, ее глаза округлились.
— Я? Почему ты думаешь, что я могу что-то знать об этом?
Она лгала. Не знаю, как я это почувствовала, но я точно знала, что Шейла врет, глядя мне в глаза.
— Меня там не было. Не знаю, как мое кольцо попало к тебе в дом! — В голосе Шейлы отчетливо прорезались истерические нотки, покрасневшее лицо едва не сливалось по цвету с волосами. — Я ничего не знаю об убийце дяди Джимми! Я ничего не слышала! Ничего не видела!
Я попыталась взять Шейлу за руку, но она отпрянула, глаза стали еще больше, дыхание — частым и неровным.
