— О чем ты переживаешь? — спросил Олег, в упор посмотрев на меня.
Меня распирало от эмоций и чувств, но все они застряли в горле комком. Как так могло получиться, что двое близких людей, которые когда-то любили друг друга вдруг превратились в двух незнакомцев? А может и не было этой любви? Тогда почему внутри все так же болело, как и два года назад? Я даже не пыталась скрывать от Олега, как меня выбивало из колеи его присутствие в моей квартире и жизни. Я постоянно о нем думала последнее время и пришла к выводу, что мне страшно уезжать из Иваново…
— Ты переживаешь из-за него? Или денег? Деньги тебе вернут, — я опустила глаза.
Неужели он не понимал, что дело было не только в деньгах и ограблении? И даже не в Сергее. Хотя этот человек последние полгода был в моей жизни и мне казалось, что искренне относился к нам с сыном, а я могла на него положиться.
— Я не хочу ехать с тобой в Москву, — честно призналась я. — Понимаю, что так будет лучше для ребенка, но… Ничего не могу поделать с этим внутренним барьером. В качестве кого я туда поеду? Матери твоего ребенка? Но мне с Даней и тут неплохо живется. Ты слишком многое хочешь решать за меня, не учитывая мои желания, а я уже от такого отвыкла. И я бы давно выставила тебя за дверь, но в том, что ты год ничего не знал о сыне — моя вина, — я взглянула на Олега отрешенным взглядом.
— Выставила бы за дверь? — он сжал челюсти, а глаза его снова стали черными. — Я имел право знать о нем, как и то, что тебе была необходима помощь и операция. Я не видел, как он сделал первые шаги, сказал первое слово… Если бы я случайно не узнал о ребенке, сколько бы времени ты еще скрывала его от меня?
— Эту тему можно развивать до бесконечности, — тихо проговорила я после небольшой паузы, смотря в лицо бывшего мужа. — Я жалею, что не сказала тебе сразу, когда узнала о беременности. Но твои слова в день развода… Ехать с тобой я никуда не хочу, Олег, даже принимая в расчет то, что связь с Миланой ты называешь ошибкой. Не хочу больше вскрывать эти старые раны. Даже ради ребенка не хочу! Как ты меня заставишь поехать с тобой? — мой голос дрожал.
Я так долго хранила в себе эти слова, а сейчас они сами рвались наружу. Вся эта невысказанная боль сочилась из каждой поры моего тела, и я не хотела молчать.
— Никак. Придется уступить своим принципам, Лера. Я же сказал, что не хочу оставаться в стороне и наблюдать, как сына воспитывает чужой человек, к которому у меня нет ни капли доверия.
Я не знала, как мне поступить правильно и при этом не потерять гордость, которой и так уже почти не осталось. Олег был прав лишь отчасти. Только вот для меня поехать с ним означало простить его, но я к этому шагу была не готова.
— Понимаю, что эти полгода у тебя были сложными из-за перенесенной операции, — я глубоко втянула в себя воздух, призывая все самообладание, которое у меня было, чтобы сейчас не расплакаться.
Этот время действительно было очень тяжелым и бы не хотела снова пережить все эти страхи.
— Заверить тебя, что теперь между нами все будет гладко и без волнений — я не могу такого обещать. Есть вещи, с которыми я тоже не готов мириться. Не хочешь ничего менять и переезжать? Хорошо. Только и меня не устраивают эти катания туда-сюда, эта старая квартира, в которой черти сколько не было ремонта и сомнительные соседи, которые норовят тебя ограбить, — он замолчал, сканируя меня внимательным взглядом.
Я посмотрела на сына в его руках и мне стало снова не по себе, когда я вспомнила вчерашнюю сцену на лестничной площадке. Наверное, я не скоро отойду от этой истории и еще какое-то время буду со страхом покидать стены собственной квартиры.
— Твои предложения, Лера? Какой ты видишь выход в сложившейся ситуации? Все наши разговоры заходят в тупик. Только прежде чем ты ответишь, хочу напомнить, что твоей вины в сложившейся ситуации не меньше моего, если брать в расчет все имеющееся факты. И тем не менее я здесь и готов помочь. Я больше никуда не уйду, потому что в глубине души верю тебе. И будь уверена, когда докопаюсь до истины, что на самом деле случилось два года назад, может стать больнее, чем сейчас.
— Я не знаю, что тебе ответить, Олег…
Я и в самом деле не знала. На чаше моих весов находились неравнозначные вещи. Принимая решение, придется чем-то жертвовать.
— Ты прав лишь в одном. Ничего не в прошлом. Только если в моем случае измены не было, твоя всегда будет стоять между нами, что бы ты там не выяснил. Ради Дани я постараюсь взять себя в руки, общаться с тобой. Даже смогу делать вид, что ты мне безразличен. Но… только это не так. Мне не все равно. Я любила тебя. И ты причинил мне боль. Из-за этого все наши разговоры заходят в тупик. Я не нашла в себе сил прийти к тебе, потому что глубоко внутри ненавижу тебя и презираю за эту боль. И не уверена, что смогу простить. Но так же я хочу, отчаянно хочу, чтобы ты узнал правду и понял, что не было у меня никаких других мужчин в нашем браке, кроме тебя. Узнал и понял, что я пережила, увидев вас с ней вдвоем. Ведь это было по-настоящему, а все твое последующее пренебрежение ко мне… — мой голос сильно дрожал, горло, словно сдавили стальным жгутом.
Мне казалось еще чуть-чуть и я расплачусь. Столько времени прошло, а меня не отпускало. Я сглотнула огромный ком и перевела взгляд на сына, который спал в руках Олега. Бывший муж тоже опустил голову и на несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Он положил его рядом со мной, а затем обошел кровать и присел на край кровати, посмотрел на меня безумным, тяжелым взглядом, от которого все внутри закровоточило.
— Тебе хочется, чтобы мне было так же больно, как и тебе, так Лера? Было больно, не сомневайся. А ты не боишься, что вся эта боль рикошетом вернется к тебе снова, если все окажется так, как ты говоришь? Ведь я приехал не только из-за него, — он поднял руку и коснулся моего лица, провел пальцами по подбородку. — Мое влечение к тебе с годами меньше, увы, не стало, — я затаила дыхание и боялась пошевелиться. — Моя связь с Миланой для меня ничего не значила. Муратова нет в живых. Возможно, его смерть — это моя вина. Но я об этом не жалею. Его люди устроили ту аварию, чтобы я перестал рыть на него. Я хотел, чтобы он сел в тюрьму. И жалею только об одном, что на часть вопросов не получу теперь от него ответов.
— Олег… — я попыталась отвернуться от него, но он мне не дал этого сделать.
— За эти два года много всего произошло, Лера. Да, я больше не тот Олег, которого ты знала раньше. Вижу и для тебя тоже не прошло даром это время… — его пальцы спустились вниз и он погладил мою шею.
Если проведет еще ниже, дотронется до шрама, который остался после операции, а я его очень стеснялась. Он выглядел не таким страшным, как в первые два месяца, но теперь всю одежду я носила без выреза.
— Сейчас тебе необходима помощь и моя поддержка. У меня нет намерения причинять вам боль. И я никуда не исчезну из вашей жизни, потому что в том, что происходит между нами есть и моя вина.
По моим щекам потекли слезы. Мне было больно, очень больно ото всех его слов. И что самое ужасное… я тоже чувствовала в чем-то свою вину. Мои приоритеты давно изменились, теперь на первом плане был ребенок. Именно Даня занимал все мои мысли, и я действительно какое-то время думала, что Олегу он будет не нужен. Но теперь могла ли я думать только о себе, когда бывший муж хотел быть в жизни нашего сына и имел на это такое же право, как и я?
