на это.
– Да, конечно, – показалось, или она как-то осунулась и погрустнела, – завтра у меня пары до пяти.
– Отлично!
На этом мы и распрощались. Стоял возле машины, закуривая, и наблюдал, как хрупкая фигурка удалялась, направляясь в сторону остановки. Ледяной ветер бросил в лицо брызги воды.
– Вероник!
Уже после того как позвал, захотелось прикусить себе язык. Девушка обернулась. А у меня снова вышибло воздух из груди к херам. Рядом с ней я становился сам не свой. Какой-то маниакальный порыв…защитить. Только от чего? И от кого? Бред!
– Вас, может, подвезти?
Ляпнул, и мысленно отвесил себя пинка под зад. Ну, идиот же! Самый натуральный! Взрослый мужик, и такие промашки. Подвезти, как же. Будто мы с ней друзья закадычные. Придурок же…
Пухлые губы приоткрылись, и сложились в удивленное «О». Воображение услужливо подкинуло картину, как она стоит передо мной на коленях, и как этот ротик…
– Черт!
То ли она увидела все по моему маньячному взгляду, то ли просто прочухала какой-то подвох, которого не было… наверное.
– Нет, спасибо. Я прогуляюсь.
И она поспешно скрылась из виду. Мне оставалось только наблюдать место, на котором она только недавно стояла.
– Господи, собери мозги в кучу, придурок!
Домчал до квартиры. По пути никуда не заезжал, нужно было сделать пару звонков, а для этого нужен был компьютер.
Завтра меня ждет веселенький день, нужно будет во всем разобраться. Я в полном дерьме! И когда из него выберусь, хер знает.
Когда мне исполнилось двадцать пять, отец подарил мне шикарную трешку в центре города. В новом навороченном жилом комплексе. Там был и паркинг, и тренажерный зал, и бассейн с сауной. В общем, все включено. Этой квартиры мне одному было до хрена, но делить жилплощадь с кем-то для меня было смерти подобно.
Толкнул дверь и оказался в просторном холле. Здесь была истинно мужская холостяцкая берлога. За исключением чистоты. Нет, у меня не было слуг, как у отца. К чистоте меня приучила мать. Правило, что каждый убирает за собой, я пронес сквозь годы, и придерживался его. И сейчас радовался, что, заходя в свою обитель, я ни обо что не спотыкаюсь, и не ищу по всей квартире пару для носка.
При воспоминании о маме в груди привычно кольнуло. Её не стало пять лет назад, а боль осталась. Её нельзя было чем-то утишить, и она никак не проходила, грозясь затопить с головой. Она была лучшей из женщин. Идеальной. Всегда считал, что отцу повезло найти вот такую спутницу. А потом случился рак. Ей не было и сорока пяти, когда она ушла от нас навсегда. А потом я потерял и отца. Нет, не в прямом смысле…
Привычно взял фотографию с комода, и всмотрелся в обожаемое лицо. Кто сказал, что мужчины не плачут. Тогда, когда гроб с ней опускали в могилу, я рыдал. Этого никто не видел, но сердце тогда навсегда потеряло частичку.
– Прости, мам. Ты бы мной не гордилась сейчас, – спазм сдавил горло, – в один момент я лишился вас обоих. Хоть я и взрослый уже мальчик, как ты любила это повторять. Но тогда, мне очень не хватало отца. А теперь все пошло наперекосяк.
Её улыбка заставляла идти вперед. Она всегда учила не отступать, и не пасовать перед трудностями. Но, похоже, сейчас впервые я её ослушаюсь…
Глава 17
Ника
От его обращения… на этот раз не по фамилии, волосы на руках встали дыбом.
– Вас, может, подвезти?
И смотрел как на добычу. В глазах языки пламени, которые ласкали меня сквозь одежду. Я как марионетка даже шаг навстречу сделала, пока в мысли не врезалась мысль, кто мы, и что нас связывает. Это он не узнал меня, но я-то все помнила.
– Нет, спасибо. Я прогуляюсь.
Рванула от него, будто он какой-то маньяк, а не мой новый препод. К которому меня аномально сильно тянуло. Как раз вовремя выскочила на остановку, и запрыгнула в подъехавший автобус. Природа постепенно просыпалась после долгой зимы. А это значило, что скоро и старушки с тележками оттают и поедут по своим неотложным делам. Хотя о чем это я? Дела у людей в возрасте были всегда. И обязательно совпадали с часом пик, когда все едут на учебу и на работу.
Через две остановки даже удалось присесть. Решила проехать к маме в больницу. Пусть меня не пустят, но хотелось лично узнать о самочувствии, а не звонить и обрывать телефон. Благо все находилось по одному маршруту.
На улице сияло солнце, отогревая все вокруг своим теплом. Птицы уже начали прилетать из теплых краев. На душе от их пения становилось радостнее, будто счастье аккуратно пробиралось под кожу. Шептало на ухо: «Вот, сейчас все будет хорошо. Взгляни вокруг». Люди не торопились и впитывали распространяемое тепло, и, наверное, даже лицо у меня с ними было похожее. Легкие беззаботные улыбки, блуждающий по улице взгляд. Дома становились светлее, фасады отмывались от грязи. Вот оно, перерождение.
В сердце теплилась вера в то, что и завтра, и через месяц будет так же спокойно. Самое страшное позади, а с остальным можно как—то справиться. Пусть и в одиночку, но справиться же. С моих плеч камушек за камушком падала целая скала, с каждым шагом становилось легче дышать. Воздух с трепетом и жаждой наполнял каждую пору легких. Я жила… а другого и не нужно было.
На двери больницы висело объявление. На простом листе формата А4, напечатанное на принтере: «Приемному покою требуется санитарка. График работы: сутки через трое, или двое через двое по двенадцать часов. Оплата договорная». Мысленно протараторила слова благодарности. Очень вовремя. Второй график идеально вписывался и в учебу. Будет шанс навещать маму. Вбила в телефон номер, и набрала, не отходя от дверей.
– Слушаю.
Ответил приятный и вполне дружелюбный женский голос.
– Здравствуйте, я по объявлению. Вам требуется санитарка.
– Да.
– А когда можно подойти на беседу?
– Мы работаем до шестнадцати
