Расслабься и смотри кино!
- Какое тут кино… когда такие декорации вокруг… - как во сне бормочу, рассматривая его.
Футболка задирается, и ему открывается вид мои кружевные трусики, которые мало что скрывают. Слышу, как шумно сглатывает Гром. Чувствую, как бугор подо мной начинается становиться жёстче и увеличивается в размерах.
Гром быстро одёргивает футболку, натягивая её так, чтобы моё нижнее бельё больше не бросалось ему в глаза. Меня пугает его реакция, парень завёлся за считанные секунды, превратился в голодного тигра. Даже цвет глаз меняется, становится совсем бездонным.
- Расслабься и смотри кино. – говорит он хрипло. Лицо Грома превращается в напряжённую маску, застывает. Чувствую, как кружево становится влажным под действием взгляда чёрных глаз. Гром смотрит на меня пронизывающе, еле сдерживается. Это распаляет мою фантазию. Хочу, чтобы он прикоснулся ко мне.
Вытягиваюсь и прикасаюсь к его чувственным губам, провожу пальцем, очерчиваю сердечко. После чего целую его сама, прикасаюсь осторожно, пробую на вкус. У меня голова кругом, пьянею от растущего чувства в груди. Сердце готово разлететься на миллион частичек от давления.
Гром подключается, обнимает меня и практически стонет.
Я стараюсь не елозить по нему, чтобы не задевать чувственные места. Даже глаза боюсь опускать. Мне стыдно. Не могу посмотреть на бугор. Пока что эта тема запретна для меня.
Адам забирается руками под футболку, прикасаясь к позвоночнику. Парень подныривает под лифчик и ловко справляется с замком, расстёгивая его. Я отрываюсь от поцелуя и вытягиваю между нами руки.
- Что ты делаешь? – А что я хотела от Грома? Стоило пустить его в дом, он тут же распустил свои руки.
- Избавляю тебя от лифчика. – Просто говорит Адам, выглядит он как ни в чём не бывало. Ничего предосудительно он не делает по его мнению.
- Зачем?
- Лифчики – зло. – С серьёзным видом поясняет Гром, и смотрит так на меня как преподаватель на ученицу. – Во-первых, они скрывают от мужчин самое прекрасное, что есть у женщин. А, во-вторых, они вызывают рак груди.
- Что они делают? - его слова вызывают у меня искренний смех. Гром снимает напряжение. Адам отстёгивает бретельки и лифчик падает к моим ногам, я пытаюсь вывернуться, но Гром не отпускает. – Отпусти, я стесняюсь.
- Чего?
- Тебя и твоего лапанья.
- Я тебя лапаю?
- Ну да!
- Я не делаю ничего такого, что не делают парень и девушка. – Трудно с ним не согласиться, но мне жутко неловко. Видимо, желая поскорее с этим разобраться, Адам срывает пластырь и обхватывает мою девичью грудь руками. Ахаю громко.
Он стискивает чувствительные холмики грубыми ладонями, поглаживая соски большими пальцами. Грудь идеально вмещается в тёплую ладонь, словно созданная под эти руки.
Я глупо прислушиваюсь к своим чувствам, пытаясь разобраться. Мне стыдно, неловко, хочется провалиться под землю, но вместе с этим мне нравится как по телу пробегает дрожь, как кровь разносит адреналин по венам.
Гром целует меня в шею, оставляет влажный след на коже, подбирается к щеке, а потом нападает губы.
- Боюсь, что до фильма мы так и не дойдём. – шутит он с хитрой улыбкой на губах. Я так растворяюсь в этой близости, что теряю связь с реальностью. У меня плывёт всё перед глазами. Решаю отбросить все условности и позволить Грому всё взять в свои руки. – Ты такая нежная, что боюсь раздавить тебя. Еле сдерживаюсь…
Это он ещё сдерживается? Во рту пересыхает.
Гром.
Принцесса как будто мне каблуками яйца придавила.
Взяла в оборот и придавила. Кружит мне голову и заставляет ходить по струнке. Мне хочется доставить ей удовольствие, сделать приятное.
Ева дрожит как осиновый листочек в моих руках, боится собственных желаний. Она никогда не была с мужчиной, никогда ни с кем даже за руку не держалась. Это возбуждает меня сильнее всего. Только моя. Никогда не отпущу от себя.
Не стоит на неё давить, но я не могу удержаться, руки сами к ней тянутся, хочу всю попробовать. Я бы стянул с неё трусики прямо здесь, отодвинул слегка в сторону и вошёл в тугую ложбинку.
Но приходится взять себя в руки, мои яйца крепко лежат под каблуком красавицы, я делаю только то, что ей придётся по вкусу. Лишь бы она была счастлива.
Грудь Евы идеально ложится в мою ладонь, трётся острым сосочком. Она создана для меня. Моя Ева. Ева для Адама.
Целую её, пытаясь запечатлеть этот момент в своей памяти.
- Мне никогда ни с кем не было так хорошо. – признаюсь ей, проводя носом по её затылку и вдыхаю персиковый аромат. – Рядом с тобой я ненавижу мир чуточку меньше.
Чувствую, как она улыбается своей прекрасной улыбкой, кладёт голову мне на грудь и заглядывает в глаза.
- Ты первый парень, кому я доверяю, Адам. Не знаю даже почему. Я пустила тебя в свой дом вопреки логике. Не знаю, о чём я думаю?
- Так я же веду себя как паинька, посуду помыл даже. Ты знаешь, что я никогда не мыл посуду раньше?
- Как же ты ешь?
- Обычно мы с Мамаем едим в кафе его родителей или руками с пластиковой посуды.
- Какой кошмар! – её веселит моё признание.
Мы живём кардинально по-разному. Ловлю себя на мысли, что я представляю нас вместе – нашу совместную жизнь. У нас будет уютным дом с большим кинотеатром, потому что Ева любит смотреть кино, она будет готовить там, а я мыть посуду, чтобы она не испортила маникюр.
- Так мы будем смотреть кино или ты дальше будешь приставать ко мне? – нужно остановиться пока мне не снесло крышу. Я могу зайти слишком далеко. А у Евы должен быть особенный первый раз. Девочки же парятся на эту тему.
- Я? Приставать? – Ева приподнимается, поправляет футболку и прячет свой лифчик под подушку.
- Давно хотел спросить, зачем тебе такое бельё? Мне кажется, оно слишком развратное, нет? – в шутку спрашиваю её, думаю о том, что насколько она прекраснее без него. Упругая грудь вызывающе стояла и так и манила к себе. Я жутко хотел попробовать её на вкус, втянуть сосок в рот.
Оставим это на следующий раз.
- Такое, какое должно быть. – Ева надувает губы и смотрит на часы. Уже далеко за полночь. Мне пора.
- Ладно, я пойду. – поднимаюсь на ноги, испытывая дискомфорт в паху.
