всякий случай открыла пакет. Ну, всё же знаю, что любопытство — это ого-го какой порок.
Мамочки.
Вот гаденыш, а…
Я, конечно, всё понимаю, и про коня дареного помню, которому в зубы не смотрят, но ё-моё. Додумался же мне юбку купить, какую моя бабушка косынкой бы назвала. Как, вообще, в такой на морозе ходить-то? Не колготки нужны, которые, кстати, тоже в пакете были, а штаны с толстым начесом.
Нет, я знала, что таким парням только подобные вещи на девушках и нравятся, но, блин… не зимой же.
С выпученными глазами крутила головой, не представляя, как до дома дойду в костюме «отмороженной задницы».
— Глупая, это, в конце концов, лучше, чем мокрой быть. — Эй, мой внутренний голос всё еще живой, что ли? Я думала, он застрелился, когда я на предложение крокодила согласилась. Теперь даже спорить с ним не хотелось.
Примерно через минуту Назар повернулся ко мне, скалясь во все зубы, и кивнул головой.
Что? Пора уже?
Ка-а-а-ак?
Люди же увидеть могут. Некоторые так вообще не прекращая на нас зыркали. Привет первому ряду мартышек.
Ничего, Полинка. Натягиваешь на себя юбку, стаскиваешь штаны, проблема только в кофте. Ее так просто не наденешь. На минуточку, верх цивильный. Нет тебе декольте до самого пупка или выреза до копчика. Можно даже сказать, что у длинноногого отличный вкус, если, конечно, он сам всё выбирал.
— Народ, а кто крысу из дома притащил? Пожалейте животинку, она ж под ногами у вас бегает, кто-нибудь да наступит.
О-о-о.
Полина умная, Полина молодец, знак Сухановский поняла.
Пока в аудитории стоял дикий ор, и все, абсолютно все запрыгивали на свои столы, я быстренько делала свое дело. Ну, Суханов, ну, Назар. Я после этого даже постараюсь гадом его больше не называть. Видно же, что и не гад он вовсе. Временами, конечно же.
— А-а-а. Поймайте. Поймайте ее, — истерично кричали девчонки, ища взглядом несуществующую здесь хвостатую.
Чего, собственно, так орать-то?
Хотя пусть орут. У меня время зато лишнее есть. Можно даже немного успокоиться. Присела на коленки, чтобы кофту симпатичную надеть, когда Назар вновь заговорил:
— Вы ее испугали. Смотрите, как в углу мечется.
Кажется, ему нравится над моей группой издеваться. Готова спорить, он улыбнулся, когда визг повторился, но уже с новой силой.
Ладно, я ж не зверь. Поэтому не стала отсиживаться и наблюдать за мучением людей. Вышла из своей раздевалки и, проходя мимо Назара, по спине ему постучала, мол, всё нормально, холопчик, можешь сворачиваться.
— Вот я дурак. Крысу от пакета не отличил, — парень разводит руками, изображая на лице невинную улыбку. Ох, в этот раз не прокатило. В этот раз на него как на мишень все смотрят, снова на свои места возвращаясь. Но парень себе не изменяет, ему по фиг.
Витамина рядом с нашими сумками не было. Он на другом ряду, на лавочке стоял. Ага-ага. Спаситель от обидчиков с детства мышей боится. С тех самых пор, когда он ночевал у бабушки в деревне, и к нему в кровать эта прелесть прибежала.
— ЧТО ЗДЕСЬ ЗА КРИК? — Родион Александрович громко хлопает дверью и взглядом своим проницательным сканирует аудиторию. — ПОЧЕМУ ВАС СЛЫШНО НА ПЕРВОМ ЭТАЖЕ?
Так и хотелось сказать, что я не кричала, на меня так не смотрите, но пришлось промолчать.
— МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, — преподаватель идет в сторону Суханову, и чую, что-то ему сейчас выскажет. — Меня никто не вызывал в ректорат. Откуда у вас эта информация?
Ох, надеюсь, у Назара есть путь отступления. Потому что именно сейчас я ему помочь ничем не смогу. Сама дышать боюсь.
— Как не вызывали? — вполне правдоподобно удивляется он. — Это же кабинет анатомии?
— Обществознания, — ой, ё. Родион наш звереет с каждой секундой.
— Простите, ошибся, — Назар разводит руками и как ни в чем не бывало идет в сторону выхода. — Какое недоразумение вышло.
— Идите уже, — провожает его мужчина, по пути останавливаясь. — Почему у вас волосы мокрые?
По аудитории раздались смешки.
— Так я это… под дождь попал.
— Под какой еще дождь? Январь на дворе.
— Под грибной. Честно, сам в шоке.
И не дожидаясь, когда его за шиворот выкинут, Суханов скрывается за дверью. Ну и утро, я вам скажу. А у меня впереди еще одна пара, на которую, после всего случившегося, даже страшновато идти.
— Не желаешь рассказать, как так получилось, что этот пижон тебе шмотье новое притащил? — почти шепотом спрашивает Витамин, до сих пор продолжающий буравить взглядом дверь, за которой только что скрылся Суханов.
— Как-то не особо хочется. — Другими словами: «Не дождешься ты от меня, ирод, и фразочки жалкой. Не посрамлю я институт родной секретиками дурацкими». А на деле лишь покосилась на друга и снова в тетрадку уткнулась.
— Полин, не беси меня. Я…
— А ты и не бесись, — ворчу я. Хм. Цаца какая, бесить его, видите ли, нельзя.
— Я что отцу твоему обещал, а? Таких вот кобелей, как Суханов, от тебя отгонять. Он сейчас тебе улыбается физиономией своей мерзкой, а потом забудет, как ты выглядишь и как тебя зовут. И мне что делать после этого? Папе твоему говорить: «Простите, я облажался?»
— Ну, насчет мерзкой физиономии девчонки с первого ряда с тобой бы явно поспорили, — заявляю ему, опуская короткую юбку на коленки. — Виталик, а вообще, тебе не кажется, что ты как-то слишком близко к сердцу воспринял слова моего папы?
— Не кажется. — Парень дергает плечами, прожигая меня взглядом своим.
Ой, такое ощущение, что не с человеком говорю, а со стеной бетонной. И ничего ему не докажешь, и никого он слушать не хочет. Вот папа, блин, с заботой своей загнул. Как бы забота такая мне планы о халявном проживании не разрушила.
В итоге, общение наше на этом закончилось, и остаток пары мы старались друг на друга не смотреть. Ну, я точно не смотрела, по крайней мере в открытую. Но краем-то глаза видела, как Витаминчик на юбку мою заглядывается. Не был бы другом, озабоченным бы назвала, честное слово. Так что, когда я в следующий раз поймала на себе взгляд жуткий, тяжко выдохнула, ну и сумку на коленки положила.
И как только занятие закончилось, первая выскочила из аудитории, чтобы в ректорат ломануться. Вот Алипатова, тоже мне подруга, сидит там уже какой час и даже не догадывается, что в мире творится. Наверно, будет странным в ректорат завалиться, но я лопну, правда-правда лопну, если не расскажу ей, как у нас обществознание прошло. Она там,
