твоем месте всё равно попробовал бы, — Булат засмеялся. — Интересно, какая она? Без одежды.
На секунду я представил Булата рядом с Лией. Дёрнув верхней губой, я посмотрел на друга исподлобья.
— Не лезь к ней, — холодным тоном произнес я. — Последний раз предупреждаю.
— Да я и не собирался, — Булат хохотнул. — Вижу, что она уже твоя, — друг выставил руки вперед, будто сдаваясь.
Я надел пиджак.
— Она не моя, — бросил я напоследок.
Но одна только мысль о том, что Лия могла бы стать моей, вызвала странное тягучее удовольствие.
Настроения куда-то идти и веселиться у меня совершенно не было. Хотя позавчера дали стипендию и в кошельке у меня лежал всё еще нетронутый гонорар. Я свободно могла себе позволить поход в клуб и при этом не нанести существенного ущерба собственному бюджету. Раньше такая перспектива меня непременно очень воодушевила.
Но не сейчас. Я чётко осознавала, что начала саму себя затягивать в эмоциональную трясину. Мысленно пообещав себе, что история с Русланом останется в прошлом, я всё равно к ней постоянно возвращалась.
То хрупкое чувство, поселившееся у меня в душе, оказалось не таким уж и хрупким. Вот так просто вырвать его с корнем не получалось. Оно намертво вросло в меня. Поцелуй Руслана запечатал под кожей это мое чувство, лишив возможности для отступления.
Мне нравились мальчики. И я даже была влюблена в одного. Но это случилось еще в школе. И та влюбленность на самом деле была детской. В то время я, конечно, так не думала. Но теперь поняла, что моя детская симпатия не имела ничего общего с тем чувством, что я испытывала к Руслану.
Я никогда всерьез не задумывалась над тем, что именно заставляет человека влюбиться. Как это вообще происходит? Есть ли единый стандарт для этого процесса? Ну чтобы заранее определить симптомы и немедленно начать действовать. Может, это просто физиология? Химия?
Не имея ни малейшего понятия, что со всем этим делать, я выплёскивала свои мысли и чувства на бумагу. Еще никогда я не писала так много стихов. У меня была небольшая тетрадка. Иногда я в нее записывала некоторые строчки, внезапно пришедшие на ум. Но редко они превращались в полноценное стихотворение. За всё то время, когда я решила, что музыка — это мое предназначение, я написала лишь одну песню.
Эта песня была из категории тех работ, к которым у меня не возникло ни единой претензии. Та высокая планка, установленная еще родителями, полностью совпадала с тем, что я написала. Второй такой песни у меня больше не было. До этих пор.
Строчки складывались так, будто уже давно были родными друг другу. Это напоминало мне некую терапию. Чтобы вырваться из трясины, я должна была просто выговориться. Не прятаться от своих эмоций, не закрывать их где-то в отдаленном уголке сознания, а наоборот — вытянуть их на поверхность. Внимательно рассмотреть. И принять.
В конце концов, в этом не было ничего запретного или неправильного. Мои чувства оставались со мной. Я их переживала в одиночестве. Преобразовывала их в то призрачное и такое почти неуловимое явление, что называлось вдохновением.
Но когда ручка зависла над очередным чистым листом, я поняла, что снова грязну в трясине. Рифма оборвалась. В голове вдруг стало пусто. А в груди по-прежнему что-то болело. Несильно, но перманентно. Болело что-то такое, что нельзя потрогать руками или разглядеть под микроскопом. И в этот момент ко мне на помощь пришла Даша.
— Ты идешь с нами и это даже не обсуждается! — бодро заявила она. — Пятница всё-таки! Так что я не позволю тебе тухнуть в этом рае для тараканов.
Даша скептическим взглядом осмотрела мою комнату. Подруга не жила в общежитии, поэтому с крайней степенью отвращения относилась к моему временному жилищу. Впрочем, Стёпке она говорила то же самое.
— Не знаю, — нехотя начала я, пожав плечами. — Настроения что-то нет.
— Про наш небольшой кутёж я тебе говорила чёрт знает когда. Так что отказ я не принимаю. Идем. Будет весело. Хватит постоянно жить в образе «хорошей девочки».
Хорошая девочка… Меня так с детства воспитывали, и я искренне не знала, что такое быть НЕ хорошей девочкой.
— Соглашайся, — Даша взяла меня за руки и потянула на себя.
Я поднялась со скрипучей кровати. Даша из нашей группы, пожалуй, самая боевая и всегда оптимистично настроенная персона. Она симпатичная рыжеволосая девушка с очаровательными веснушками на щеках. Пышная копна ее кудрей мне всегда очень нравилась. Это было так живо и озорно. А главное — естественно. Даша никогда не стремилась спрятаться или «закрасить» свою природную красоту.
Решив для себя, что вечер с друзьями сможет отвлечь меня от унылых мыслей, я согласилась. Тем более, что мы давно уже вот так просто вместе не собирались. Если не учитывать наши выступления.
Достав из старого шкафа комплект одежды, что хранился для категории «особый случай», я быстро переоделась и привела себя в порядок.
В коридоре мы встретили Стёпку, а через несколько минут к нам подъехал Коля.
Основной локацией для веселья была выбрана квартира одного хорошего Колиного друга. Повод для того, чтобы всем собраться был совсем не нужен. За время своей студенческой жизни я это успела хорошо уяснить.
Когда мы пришли, уже играла громкая музыка и вечер был на пике своего отрыва. Всех приглашенных я хотя бы поверхностно, но знала.
— Слушай, идем в туалет? — обратилась ко мне Даша.
Я никогда не понимала этого нерушимого правила, когда девочки ходят вдвоем или втроем в туалет. В чем сакральность этого ритуала? Но подруге я не отказала.
Мы пробрались сквозь толпу в коридор и отправились на поиски уборной. Квартира оказалась довольно огромной. И судя по лестнице, что вела наверх, здесь имелся еще и второй этаж.
— Я хотела с тобой посоветоваться, — созналась Даша, когда закрыла дверь в уборную.
Здесь было относительно тихо, но басы всё равно отражались от стен.
— О чем?
— Ну просто до того, как мы вольемся в атмосферу отрыва, я… В общем, Коля предложил мне встречаться, — Даша попыталась заправить за уши свои непослушные кудри, но у нее ничего не получилось.
— Серьезно? Это ведь замечательно, Даш! — я улыбнулась. — Коля давно что-то к тебе испытывает. Это было заметно.
— Да. Я знаю. Просто… Ну мы
