– У тебя кровь, Аль.
Черт! Да неужели?
Заметил! Не может быть!
Аля мгновенно нацепила на лицо невинную моську.
– Много?
– Нет. На презервативе следы…
Немного, значит. Хорошо-о-о.
Аля села, подтянув к груди одеяло.
То есть Никита не понял, что лишил ее невинности? Звучит-то как! Впору примерить на себя роль викторианской барышни.
– Э-э… Извини. У меня месячные были на днях. Наверное, остаточные следы.
Боже!
Она еще и говорит, как те глупышки из прошлого!
Сердце никак не успокаивалось. Билось. Сильно. Прямо где-то в горле.
– Какие извинения, ты чего… Надо было предупредить, я бы не жестил под конец. А вообще, – Никита посмотрел на нее и улыбнулся открыто, как мальчишка, – жаль, что у тебя мазня. Я хотел продолжить. Полизать тебя.
Аля не была ханжой. Вот вообще.
Но при слове «полизать» вспыхнула, как маков цвет.
Она бы позволила… себя полизать.
И сама пососала.
– Ну-у… – Она протянула, пытаясь сообразить, что говорить. Куда делась языкастая Аля? – Так получилось.
– Бывает.
Она осмотрела комнату. Потом еще раз.
– Никит, мне бы в ванную, наверное.
– Хм…
Это его «хм» ей не понравилось.
Совсем.
– Что-то не так?
– Есть косяк с моей стороны. Вчера в ванне потек кран. Я разобрал его, и он лопнул у меня в руках. И честно, забыл сегодня сгонять в магазин. Мне без надобности было – я под летним душем сполоснулся. А про тебя… Блин, Аль, реально лоханулся.
То есть ей сейчас предлагают пройти на улицу и помыться на свежем воздухе?
Надо бы разозлиться. Обидеться, что ли.
Но Аля тихо засмеялась.
– Романтика провинциального городка.
– И не говори. Что-то подтупил я.
– Зато пиццу… хм…купил.
Никита уже открыто усмехнулся.
– Давай провожу тебя во двор.
Аля покачала головой.
– Я к себе тогда.
– Не останешься на ночь?
Он задал простой вопрос.
Логичный даже.
Аля ночевала у мужчин. Такое тоже бывало. Она отчаянно экспериментировала пару лет назад.
Можно и сейчас согласиться. В чем проблема?
Но проблема была.
– Нет. Домой пойду.
– Сейчас салфетки влажные тебе принесу или полотенце мокрое.
Никита встал с кровати. Естественно, голый. Прикрываться он ничем не собирался, судя по его безмятежному виду.
И правда, зачем прикрываться? Уже все показал. И дал пощупать.
Аля подавила улыбку и отвернулась.
Теперь можно выдыхать? А?
Крови и правда было немного. Несколько капель. Она не знала, чего ожидала. Что выльется ведро? Ведерко? Мензурка?
Никита вернулся с салфетками и полотенцем.
– Держи.
– Спасибо.
Аля выразительно посмотрела на него. Тот хмыкнул и лишь тогда отвернулся. Точнее, все-таки соизволил натянуть на себя штаны, эксгибиционист фигов.
С ее одеждой дела обстояли иначе. Пришлось побегать по комнате, чтобы ее собрать.
– Точно нет желания остаться? – услышала она вопрос, когда просовывала голову в ворот блузки.
Аля мотнула головой.
Нет-нет.
Она домой…
Чтобы подумать.
Эмоции продолжали зашкаливать. И Але надо было с ними остаться наедине.
Никита подошел к ней и встал напротив.
– Я почти год не ухаживал за девушками. Это сейчас я про букетно-цветочный период.
– Ты же кота спас, – вернула она ему его же слова.
– Не спас. Принимал участие в операции по его выдворению с моей же территории. К чему я все, Аля. Я хочу повторения.
– Продолжения то есть?
– Угу.
– А… встречный вопрос можно?
– А я задавал вопрос? – От легкого, ироничного тона с хрипотцой по коже Али рассыпались мелкие искры, и она едва не смалодушничала и не передумала по поводу ночевки.
– Не было его? – сделала вид, что разворачивается, и ее тотчас поймали за руку и потянули на себя, поцеловав.
Поцелуи после секса – знаковое явление. Правда же?
– Так что там с вопросом? – сводя брови на переносице, вернулся Никита к диалогу.
Аля высвободилась из его рук и для собственной безопасности отошла на шаг, делая вид, что ей жизненно необходимо заправить блузку за пояс юбки.
– Ты говоришь, что год не ухаживал ни за кем.
– И? В чем заключается вопрос?
Да он над ней издевался! Или… подтрунивал?
Почти ласково… Судя по довольному блеску в его глазах.
– Формулирую четче и яснее. Почему ты год не ухаживал за девушками? Любопытно же.
Она ему не верила. Мало ли. Косячит он знатно, правда, признает. Поэтому и отмазывается.
В горле забулькало от веселья, которое едва не встало колом от услышанного далее. Никита ответил спокойно, без каких-либо лишних эмоций.
– Я вдовец, Аль. Одиннадцать месяцев.
– О, – выдохнула она. – Извини, я не знала. Неловко вышло.
– Нормально все. Отболело уже.
Когда мужчина вот так спокойно говорит о чувствах, не таясь, не драматизируя, это вызывает уважение и отклик в душе.
Значит, вдовец.
И что дальше ей говорить? Развивать тему?
