от мчащихся навстречу лиан и стволов.
— Направо, направо давай! Там — просвет!
За просветом оказался… Аэродром! И как раз маленький, чертовски похожий на кукурузник древний самолётик взлетал, а за ним с улюлюканьем неслись какие-то не то — татуированные, не то — раскрашенные тёмно-кофейные пигмеи — не больше метр сорок ростом! Михаил сориентировался быстро:
— К самолёту! Вон — в борту люк! — вокруг начали сыпаться копья и стрелы!
Как только они поравнялись с крылом, из люка протянули руку. Михаил влез, Помог выудить Наталью. После чего, задыхаясь, кивнул бородатому крепышу:
— Спасибо! Не дали погибнуть геройской смертью!
Бородач ухмыльнулся:
— Не за что. Сами еле спаслись… А вот Ваську всё-таки скальпировали! Вон — видите? — и точно. В проходе лежал, похоже, без сознания, мужчина с чёрной от крови головой. Несчастный громко стонал. А ещё б ему не стонать: отсутствовали и кисти на обеих руках!
— К-кто это его так?! — Наталью передёрнуло.
— Калихамуты, будь они неладны! — бородач сплюнул в открытый люк, за которым теперь мелькали верхушки деревьев, — Ничего. Сейчас наложим жгуты. Чтоб уж вообще кровью не истёк, и…
Наложить не удалось. Потому что мотор вдруг стал давать перебои, чихнул, и заткнулся, самолётик, словно остановленный невидимой рукой, резко замедлил скорость, и вдруг нырнул носом вниз — и завращался, как в штопоре! Все заорали, пытаясь схватиться за то, что оказалось под рукой.
От страшного удара, последовавшего буквально мгновение спустя, это не спасло. Зато от превращения в лепешку спасло то, что самолётик словно застрял в кроне огромного баобаба. Впрочем, может это был и не баобаб — Михаил в ботанике никогда силён не был — но дерево оказалось уж очень здоровым…
— Ты… Жива? — Михаил спрашивал из положения «мордой вниз» — зацепился ногой за какую-то не то багажную, не то — страховочную сеть.
— Ага, смешно… Жива… — стон, — А можно мы уже… Закончим «приключаться»?
— Нет, нельзя. — сердито буркнул бородач. Я — к пилоту. Посмотрю, что с ним.
Однако осуществить это намерение тоже не удалось. Весь перед самолёта, с мотором и кабиной и подползшим туда по стенке салона бородачом с диким скрежетом разрываемого металла отвалился, и грохнулся на землю, вызвав в джунглях дикие вопли и выкрики — словно от стаи оголтелых обезьян!
— А ты… Тоже думаешь, что не закончим? — в голосе Натальи сквозила… Усталость. Михаил подумал о женской непоследовательности. Сама же!.. Но вслух сказал:
— Если действительно устала, закончим прямо сейчас. Только скажи.
— Ну… Говорю. Я и правда… Устала. От впечатлений. Да и лётчиков жалко.
— Хорошо. Понял. Нажимаю «Стоп». Деньги всё равно сдерут, как за обслуживание «по полной программе».
— Ой, не ворчи пожалуйста. Сам вымотался не меньше моего…
— Ну… есть такое дело. Однако я не рвался в бой, как некоторые тут…
— Ну, да… Хотела «поприключаться». Я уж сказала: нечасто меня… — она заткнулась, всё ещё не делая попыток разгрести ужасную мешанину из парашютов, верёвок и мешков в хвосте, где застряла ещё прочней, чем Михаил, хотя и головой кверху.
Он подумал, что они, похоже, сильно проголодались — от этого и раздражены, словно два кота-соперника, пытающиеся поделить милую кошечку… Но это исправимо.
Поесть, правда, удалось лишь через десять минут — после того, как бригада веселящихся спасателей в альпинистском снаряжении выудила их из самолёта, действительно висевшего. Правда, хоть и не на дереве, но на достаточно высоком кронштейне. А вообще, когда выключили визуальные, аудио и обонятельные эффекты, они оказались на полу гигантского ангара, длиной, пожалуй, с километр, и добрых полкилометра в ширину.
Нулевой уровень, где все они оказались, выглядел состоящим лишь из казавшимися воистину бесконечными, рядов простых бетонных колонн, идущих через каждые пять шагов.
Колонны поддерживали что-то вроде каркаса из мощных двутавров, на который крепилась как бы сетка из профилей поменьше. А наверху, крепясь к этим поддерживающим профилям, виднелась невероятная мешанина труб, кабелей, экранов, пластиковых полотнищ, сетей, кронштейнов и подпорок, на которых крепилось всё что угодно, только не казавшиеся столь реальными только что джунгли и река…
— Выход — там. — старший смены (узнать его оказалось нетрудно — на его комбинезоне висел соответствующий бейджик) махнул в сторону казавшихся издали крохотными, ворот, забираясь обратно в сверкающий свежей жёлтой краской электрокар, на котором подъехала бригада.
Михаил сказал:
— Спасибо. А где тут ближайшее место, где можно поесть?
— От галереи сразу налево. Пиццерия Самсон.
— Спасибо ещё раз. — он чиркнул карточкой по прорези терминала, который поднёс невысокий парень. Спасатели покивали. После чего расселись по продольным скамьям, и кар неторопливо отправился «домой» — будка спасателей высилась прямо посередине помещения ангара. Что ж. Вполне логично — чтоб быстрей успеть везде…
Ворота, когда подошли, оказались в добрых три этажа. Дверь, сквозь которую они вышли наружу, имела изнутри простую ручку, а снаружи кодовый замок. Михаил захлопнул её за ними. Ох, как светло-то: с полумрака пришлось щуриться.
Чёрт. Снаружи и следа не было видно от огромного здания: сплошные холмы и горы, а они будто появились из очередной пещеры… Изучать склоны прохода, и правда, похожего на галерею, и окрестности они почему-то не захотели.
Пиццерия, действительно, оказалась хоть и не в двух, но в ста шагах.
Пицца к огромной радости Натальи, да и Михаила, тоже оказалась на высоте.
Ну ещё бы: нужно чтобы услуги «в комплексе» оставляли одинаково «благоприятное впечатление». Уж в маркетинге-то Михаил поднаторел. Откинувшись на спинку стула, он даже распустил ремень на одну дырочку.
Сытая Наталья смогла даже рассмеяться:
— Слушай, а ты молодец! Как ты вычислил, что я голодна как собака?
— Это просто. Случайно посмотрел на часы. Угадай, сколько времени.
— Хм… Два?
— Половина четвёртого.
— Вот это да! А затягивает, затягивает, надо признаться… Не думала, что уже… Скоро домой.
— Ну — почему же — домой? Сегодня выходной. Можем ещё куда-нибудь…
— Нет, пожалуйста, никаких больше «приключений на…». Всё. Давай тогда… Слушай, а здесь можно просто где-нибудь посидеть? Полюбоваться на природу — ну, там, лес, море, горы. Да чёрт с ним — подойдёт и пустырь какой-нибудь! Хотя бы с видом на свалку, или ещё чего… Только чтобы с нами уж ничего не… случалось?
Михаил с важным видом покивал. Состояние того, кто в первый раз почувствовал на своей шкуре что такое «погружение в реальность», вычислить не сложно. Он и сам… Привык только после пятого-шестого раза. А так — постоянно покупался на спецэффекты, и каждый раз новые драматические эпизоды, разработанные лучшими мастерами психологии и спецэффектов.
— Здесь есть канатная дорога. Она идёт над всем парком. Можно только
