Ничего больше нет.
— Ты даже не пыталась нам помочь! И никому ты не звонила! — кричит, так что вены на шее вздуваются.
— Алена Матвеевна, что тут происходит?! — в наш ад заглядывает директор театра. Это не первое выступление дочери мне доводилось с ним пересекаться.
— Станислав Иванович, тут семья давно не виделась. Вот собрались поговорить, — фальшиво улыбается Алена.
— У нас тут важные гости. Мы столько готовились, а вы что творите? Портите репутацию театра? Алена Матвеевна, не ожидал! Уже все сотрудники обсуждают ваше безнравственное поведение!
— Стас, сколько лет. А ты все так же неотразим, — Лариса Эдуардовна появляется перед ним с ослепительной улыбкой.
— Лариса! Не признал! Вот это да! — разводит руки в стороны и целует свекровь в обе щеки. — Так меня вывели, что от гнева, подругу дней моих суровых не признал!
— Я тоже в шоке Стас, — берет его за руку и сжимает. — А еще мне стыдно, что имею косвенное отношение в Алене Матвеевне. Человек искусства и так порочить родной театр. А ведь она с юными дарованиями работает! Стас, надо что-то с этим делать и немедленно. Я за самое суровое наказание.
Глава 35
— Лариса, я от стыда не знаю, как гостям в глаза смотреть, — директор поглаживает седоватую бороду. — Вы другого места не нашли? — обводит нас всех уничижительным взглядом. — Алена Матвеевна, покиньте, пожалуйста, здание театра. Я сегодня же переговорю с вашей непосредственной начальницей. Лучше вам не попадаться нам на глаза до окончания декретного отпуска. Забудьте дорогу к нам.
— У моих девочек сегодня выступление! — Алена вскакивает со стула. — Они очень ждут моей поддержки! Я должна быть с ними!
— Так почему вы не с ними, а устраиваете позорные сцены? Если бы вы занимались непосредственно своей работой, этого разговора бы не было, и соответствующих решений тоже.
— Вы не можете со мной… так, — в глазах сестры стоят слезы.
И по старой, въевшейся привычке, я было, уже дернулась ее утешать. Остановилась. В новой реальности моя сестра стала мне чужой.
— Это такая мелочь, моя дорогая, — свекровь лучезарно улыбается. — Все самое лучшее еще впереди.
— Смейся, Ларис, пока можешь, — злобно цедит моей свекрови. Подходит к директору. — Станислав Иванович, я могу хотя бы с девочками поговорить перед выступлением?
— На выход, Алена Матвеевна, — поджимает губы и указывает пальцем на дверь.
— Я тебя провожу, — скалится Максим и выходит вслед за сестрой.
Они в коридоре продолжают перегавкиваться, иначе их возню не назвать. Но я больше не слушаю. С меня достаточно.
— Валерия Аркадьевна, вы вроде бы пришли поддержать дочь, а сами, — теперь укоризненный взгляд достается мне.
Не успею и рот открыть, как Рома как черт из табакерки возникает между нами.
— Станислав Иванович, моя жена едва только родила. А сестра спровоцировала ее на эмоции. Примите наши глубочайшие извинения, — изрекает медовым голосом.
— Ром, я сама могу за себя ответить, — говорю раздраженно.
— Я переживаю, любимая, — пользуется моей растерянностью, хватает меня за руку и целует.
Скольких усилий мне стоит не залепить ему пощечину и не обозвать последними словами. Но не при директоре. Мы и так уже опозорились.
— Стас, тут одна зачинщица. А остальных простим, — Лариса берет его под руку. — Пойдем, покажешь мне свое королевство.
— Ох, Ларочка, — мужчина расцветает. Подзывает жестом женщину, которая стоит у противоположной стены в коридоре, одна из слушательниц нашего гнилого представления. — Марго, подбери хорошие места для отца и матери Зоряны.
— Лариса Эдуардовна! Я думала, мы с вами будем сидеть! — перспектива находиться рядом с Ромой вообще не прельщает.
— Я позже присоединюсь, — подмигивает мне и уходит под ручку со Станиславом Ивановичем.
— Можно нам отдельные места, — обращаюсь уже к женщине.
— Лучше нас посадить рядом. Жена после родов, переживает, — Рома снова влезает.
— Не забивайте мне голову глупостями, — ворчит женщина.
— Лер, нам действительно надо поговорить, — шепчет Рома, когда мы идем за Марго по коридору.
— Просто заткнись. Не испытывай моего терпения.
Зачем я тут остаюсь? Зоряна показала свое лицо? Свекровь сбежала по своим делам. Пока раздумываю, нас заводят в лоджию. Марго указывает на места и выходит.
На сцене уже происходит действо. А на меня давит присутствие Ромы. Хочу выйти, но он хватает меня за руку.
— Прошу, выслушай!
— Если не отпустишь, я устрою скандал. Ты мне омерзителен! Сгинь с глаз моих, — стараюсь говорить очень тихо, мы тут все же не одни.
— Лер, я очень хотел, чтобы грязь тебя не коснулась. Да, сам измазался, — проводит пальцем по горлу. — Но пусть. Зато к тебе грязь не прилипнет. Я знаю, ты меня не простишь, никогда не примешь назад. Но скоро, ты поймешь, что я никогда не желал тебе зла. И я всегда останусь отцом своим детям, а ты будешь единственной женщиной, которую люблю.
— Оставайся отцом Зоряне, — мы отходим немного в сторону. — Посмотри, на свою дочь! Просил ее молчать, ваши грязные секретки с Аленой покрывать. Браво! Она пошла дальше и стучит за деньги, лицемерит. Отличный ты отец. Впрочем, и я видно не стала ей той матерью, которая ей нужна. Что-то упустила. Но свои сказки про защиту, и подобное, оставь, Рома. Я не хочу тебя видеть в своей жизни, в судьбе младшей дочери тоже. Избавь меня от своей так называемой любви. Если ребенок Алены твой, у тебя будет кого воспитывать. А нет, так выкрутишься, еще детей сделаешь. У тебя это хорошо получается, — слова вылились из меня, как чужеродная грязь, которую больше не могла в себе держать и отдала ее владельцу.
— Любимая, будь осторожна. Никому не доверяй. А я все равно буду тебя оберегать, — смотрит на меня настолько преданным взглядом, что мне не по себе становится. — Не так много времени осталось, все закончится. Ты будешь счастлива, пусть и не со мной. Жизнь положу, но этого добьюсь!
— Сгинь, — поворачиваюсь и иду прочь.
Краем глаза вижу, как Рома смотрит мне вслед, потом занимает выделенное ему место.
За мной не побежал, на том спасибо.
Хочется покинуть театр, пропитавшийся смрадом лжи. Но дочь… какой бы она ни была, а я не могу просто так выкинуть ее из сердца.
Спускаюсь ниже и прохожу в зрительный зал. Постою у входа посмотрю на ее выступление. Она так долго готовилась, тянет меня увидеть ее на сцене.
Ждать приходится недолго. Зоряна появляется в балетной пачке, волосы идеально зачесаны назад, улыбчивая, стройная, талантливая. У нее все очень красиво получается. Она танцует ведущую партию, на сцене с ней еще девочки. На них не смотрю, Зоря своим танцем приковывает взгляд. На финальных аккордах у нее подворачивается нога и она падает. Ее испуг в глазах вижу издали. И мое сердце вздрагивает, больно за дочь. Не могу я ей желать зла, слишком свежи воспоминания, как нам было хорошо… точнее, как хорошо она притворялась.
Но тут дочь в который раз за последнее время меня удивляет.
Она поднимается, хромает и идет по сцене. Падает на колени и выдает:
— Уважаемые гости, зрители, сегодня у нас отчетный концерт, и я старалась… небеса свидетели как… Простите, что подвела вас, своих преподавателей… — заливается горькими слезами. — Балет — это все, что у меня есть. И я могу лучше, в десятки, сотни раз лучше. Но сегодня, от меня отказалась родная мамочка. Моя бабушка меня избила… Папа у него будет другой ребенок от любовницы. Я осталась никому не нужна… сама на этом белом свете. Балет и мои зрители, все, что у меня осталось, но и вас я подвела. Простите меня! Простите, что говорю со сцены, не должна была этого делать. Но мне так плохо, так больно… мне не с кем поделиться… Простите, я вас всех так люблю, — закрывает лицо руками и трясется в рыданиях.
Какой-то высокий грузный мужчина поднимается и аплодирует ей. За ним встают еще люди.
Почему-то я не сомневаюсь, Зоряна пройдет отбор.
