Истинно моя - Николь Роуз

Он склоняет голову набок, с любопытством глядя на меня.

— Почему это, ягненок?

— По-видимому, у меня внезапно появилась вакансия для жениха. Я надеялась, что вместо этого ты захочешь занять эту должность.

Его улыбка достаточно яркая, чтобы осветить всю комнату.

— Ах, да? — Он хватает меня за руку, надевая бабушкино кольцо на мой палец. — Думаю, я смогу это сделать.

— Ты уверен? Я слышала, скоро будет свадьба.

— Очень скоро, — рычит он, поднимаясь на ноги с огнем в глазах. — Как можно скорее.

— Да? Ты уверен, что свободен? — Я дразню. — Может быть, нам стоит проверить и убедиться, что мне не нужно спрашивать…

Я визжу от смеха, когда он подхватывает меня на руки.

— Закончи это предложение, и я отшлёпаю тебя прямо здесь, перед бабушкой и Бетси, — рычит он, заслужив воркование от них обоих. Его губы коснулись моих, крадя мой смех и мое дыхание.

Я цепляюсь за его широкие плечи, счастливая, влюбленная… и окруженная лучшими сумасшедшими. Теми, кто пропитан любовью и закален семейными узами.

Зейн

Пять лет спустя

— Зейн, — стонет Эмма, вращая бедрами и опускаясь на мой член по самое основание. Я стону, обхватывая ее волосы своим кулаком, а затем осторожно хватаю ее и тяну вниз ко рту.

— Я же говорил тебе молчать, — рычу я, кусая ее нижнюю губу. — Если ты разбудишь их до того, как я с тобой закончу, ты заплатишь за это позже.

Она снова стонет, на этот раз громче. Она играет с огнем, пытаясь обжечься. Это ее любимое занятие. Если я говорю ей не делать чего-то, она изо всех сил старается это сделать. Это не должно меня так сильно возбуждать, но прошло уже пять лет, а мой член до сих пор твердеет каждый раз, когда она так делает.

Она тоже это знает. Она бесстыдно использует это в своих целях. Я люблю каждую секунду этого. Ее волшебный аромат до сих пор остается моим любимым.

Все в нашем окружении это знают. Я не скрываю, что одержим своей женой. Когда дело касается ее, я собственнический и чрезмерно опекающий ублюдок, и я не извиняюсь за это. Она центр моей вселенной. Без нее все это чертово дело развалится.

Моя жизнь обрела смысл в тот день, когда она вошла в нее на тех нелепых каблуках. С тех пор это обретало немного больше смысла с каждым днем. Она цель, страсть, причина. Черт, она все.

— Зейн, — хнычет она. — Пожалуйста.

— Пожалуйста, что, ягненок?

— Сильнее.

— Так? — Я поднимаю ее только для того, чтобы дернуть обратно на свой член.

— Да! — она хнычет, запрокинув голову.

Я делаю это снова и снова, поднимая бедра, встречая каждый сильный толчок, пытаясь проникнуть как можно глубже. Пытаюсь свести ее с ума, как она меня. Господи, она понятия не имеет, что делает со мной.

Или, может быть, она знает. Я говорю ей это уже пять лет. Она знает каждую мою пошлую мысль. Я также говорю ей и милые. Они смешиваются с пошлыми, когда она вот так обхватывает мой член, и льются потоком с моих губ.

Я снова опускаю ее, прижимая основание своего члена к ее клитору.

Ее сладкий вздох дает мне понять, насколько она близка. Слава Богу. Мои яйца не выдержат большего. Она каждый раз является самым сладким мучением.

Я просовываю руку между нами, прижимая большой палец к ее клитору.

— Давай, ягненок. Прежде чем я переверну тебя и отшлепаю твою идеальную задницу, пока трахаю ее.

Моя угроза сработала, как и предполагалось. Она грязная маленькая штучка. Нет ничего, что бы мы не сделали за последние пять лет… и нет ни одного момента, который бы ей не понравился. Но когда я брал обе ее дырочки, и на ней остались отпечатки моих рук? Я думаю, это ее личная версия рая.

Как только я произношу угрозу, она сжимает меня с резким криком. Я притягиваю ее рот к своему, пытаясь заставить ее замолчать, прежде чем мы кого-то разбудим.

Ее ногти впились в мою грудь, отправляя меня вместе с ней через край. Я прижимаю ее к себе, изливаясь в нее… хотя знаю, что у меня нет ни малейшего шанса, что она сегодня забеременеет.

Она принимает противозачаточные средства с того момента, как четыре года назад родился наш сын. Мы оба думали, что хотим наполнить дом детьми, но ее беременность далась нелегко. В средине срока Бетси заболела и провела много времени в больнице.

Эмма постоянно переживала. Последние два месяца беременности она провела на постельном режиме, опасаясь, что у нее начнутся ранние роды. Ей удалось продержаться, но для этого потребовалось чудо. Я тут же решил, что мы закончили. Я не хотел заставлять ее проходить через это еще раз.

Бетси выздоровела, но ухаживать за ней, новорожденным, да и бабушкой было нелегко. В итоге мы всех перевезли ко мне, так как мой дом намного больше бабушкиного бунгало. Дополнительное пространство позволило нам нанять подкрепление, чтобы помочь позаботиться о бабушке и Бетси.

Два года назад они решили, что готовы навсегда переехать в дом престарелых. Думаю, они уже задумывались над этой идеей, но она так и не прижилась. Удивительно, но их до сих пор не выгнали. Это чудо, честно говоря.

В ближайшее время они не покажут никаких признаков успокоения. Они в основном терроризируют то место. Но персонал их обожает, и мы заключили сделку, чтобы обеспечить охрану этого места с огромной скидкой. Это помогает сгладить любые неровности.

Эмма со вздохом падает мне на грудь, тяжело дыша. Легкая дрожь все еще сотрясает ее тело, когда я обнимаю ее, прижимая к себе, пока мы вместе приходим в себя.

— Черт возьми, малышка, — рычу я, когда мы оба переводим дыхание. — Если бы я мог держать тебя запертой в этой комнате, постоянно занимаясь любовью, я бы это сделал.

Она тихо стонет, что я принимаю это за согласие.

— Я люблю тебя, — шепчу я, проводя руками по ее спине.

Она поднимает голову и одаривает меня своей милой улыбкой.

— Я тоже тебя люблю, Зейн.

Грохот, донесшийся в другом конце коридора, заставляет нас обоих резко дернуть головами в сторону двери спальни. Я стону, проводя рукой по лицу.

— Твой сын и племянник проснулись, — бормочу я.

— Ага.

— Почему, черт возьми, они никогда не спят после шести? Это жестоко и необычно. Как наказание.

— Это твоя ошибка.

— Как ты