пахнующую еду. Поэтому я смотрю голодным взглядом на Кирилла, тот на меня в зеркало заднего вида.
Замечаю, что на сидениях лежат походные рюкзаки.
Он молчит. Я тоже.
Дурацкая игра, идиотская.
Он со мной играет, а я ощущаю себя загнанной в ловушку.
— Доброе утро, — все же решаю соблюсти приличия. Хоть кому-то надо.
— Доброе, — усмехается Кирилл.
И всё.
Ну и Бог с тобой.
Приличия соблюдены, с голоду умирать я не собираюсь.
И вообще… К черту церемонии.
Я снимаю шапку, стягиваю капюшон с головы, куртку не решаюсь, хотя в помещении, состоящим из одних стёкол, достаточно тепло.
— Можно мне угоститься? — спокойно уточняю я, и , не дожидаясь ответа, тяну руку к еде.
— Можно, в синем термосе чай.
Я быстро наливаю себе чёрный чай и беру в руки ароматную булочку, стараясь держать её салфеткой. Поход походом, но надо соблюдать хоть элементарные правила гигиены.
Только я рот открываю, чтобы откусить булку, как Кирилл решает, что время для разговора пришло:
— Марта, а что ты делала под дверью моей комнаты в той гостинице год назад?
Ясно. Он все же немного садист и специально меня отвлекал, зная наверняка, что я ужасно голодная.
Дезориентировал, бессовестный.
Ну ладно… будет тебе ответ.
В любом случае, скрывать я не собиралась эту историю. Да и поговорить требовалось, прояснить ситуацию до конца. Нам , все же, две недели вместе как-то сосуществовать нужно будет…
Я гляжу на него искоса и демонстративно откусываю сразу половину булки.
Столько, сколько в рот влезает.
Отпиваю чай и начала громко отвечать с набитым ртом, вдаваясь в подробности и детали.
Бубню громко, стараясь не плеваться. Запиваю чаем и продолжаю говорить.
И прекрасно себя при этом чувствую. Словно шкодничающий подросток.
Кирилл слушает внимательно, ни один мускул не дрожит, не выдает своего недовольства. Опыт имеется разговора с подростками? Интересно, у него дети есть? А жена?
А мне не плевать?
Замолкаю, прожевываю, усмехаясь, тянусь ещё к одной булке.
— С какой Светой? — неожиданно прилетает вопрос.
Вот как…
То есть, что-то из моего бормотания разобрал? Герой…
— Подруга, вы с ней переписывались.
— Я не переписываюсь с женщинами. И я не хожу на сайты знакомств. А ждал я шлюху по вызову. И вдруг ты.
— Шлюху??? Ты меня за шлюху принял? – изумляюсь я.
Вот теперь все на свои места и встает…
И его напор, властность, нежелание разговаривать… конечно, кто же со шлюхами разговаривает?
Но тогда…
— Как не переписывался? — уточняю я, и , сделав глоток тёплого чая, удивленно разглядываю его. — Но вы ведь Кирилл.
Мой спутник разворачивается ко мне, оставляя одну руку на штурвале, смотрит пристально, тяжело так.
А я разглядываю его, не могу оторваться.
На лице за сутки появилась щетина, глаза в ярком свете солнца горят , как два аквамарина. Правильные черты лица…
Черный свитер и штаны военного образца идеально сидят на крепкой фигуре… Такой образ сильного мужчины, сложной героическо-романтической профессии, геолог, там, полярник… Только гитары не хватает, чтоб полностью соответствовать предпочтениям мам моих подруг… Не моим.
Хотя…
Приходит в память сразу его шепот той ночью, властные движения, запах дурманящий…
Так. Надо есть булку. Булку надо есть.
Быстро кусаю булку и встречаю прямой насмешливый взгляд. Он тоже меня рассматривал все это время. И тоже… Вспоминал? Нет?
— Я не единственный Кирилл в России.
— Хочешь сказать, что не ты предлагал Свете быстро пропихнуться в День всех влюблённых? — спрашиваю я, незаметно перейдя на ты.
— Нет, не я. А почему вместо Светы пошла ты? — он косится на заледеневшую «дорогу» которая петляет между скалами и лесом.
Чёрт. Меня преследуют убийцы, малознакомый, опасный мужчина везёт меня в тайгу, а я соображаю, как оправдаться за события прошлого года…
— Предупредить, что Света не придёт, — отвечаю , практически, честно... Как-то говорить о том, что мы уговорились с подругой продинамить его, кажется глупым.
Да и вообще, сама прошлогодняя ситуация в свете вновь открывшихся обстоятельств, кажется глупой…
Светка , похоже, ошиблась с номером, он ошибся, приняв меня за проститутку. Тут должно быть обидно, конечно, но, учитывая, как я себя повела в итоге… Чего уж обижаться?
Была бы честная женщина, сопротивлялась бы.
Сказала бы все.
