— Для начала мы назначим биопсию. Я бы предпочел делать это под общим наркозом, поскольку опухоль находится слишком глубоко. А после этого решение придется принимать вам.
— Мне?
— Да, это было бы желательно. Вы должны сделать разумный выбор. Эта область медицины предоставляет несколько возможностей в таких ситуациях. От меня здесь зависит далеко не все.
— Но почему? Ведь вы же врач.
— Потому что этот выбор влечет за собой определенный риск и неудобства. В конечном счете это ваш организм и ваша жизнь, поэтому окончательное решение остается за вами. Но при ранней диагностике, как в данном случае, я всегда советую мастэктомию. Это самый разумный и надежный путь. Через несколько месяцев вы при желании сможете сделать пластическую операцию, чтобы восстановить внешний вид груди.
Его слова звучали так, как будто он говорил не о груди, а о том, чтобы заменить крыло у автомобиля. Алекс не знала, что его упор на мастэктомию как на самый надежный способ излечения подтверждает его консервативную репутацию. , — Биопсию и мастэктомию вы сделаете в один день?
— Обычно мы делаем их отдельно. Но если вы хотите, это можно сделать одновременно. Вы явно очень занятой человек, так что можете сэкономить время, конечно, если вы мне доверяете. Позднее, когда диагноз будет уточнен, мы продумаем все детали как можно более внимательно.
Алекс немедленно вспомнила слова Сэма о страхе каждого врача перед судебным преследованием. А потом она вспомнила еще кое-что.
— А если в ближайшие несколько недель выяснится, что я беременна?
— А это возможно? — удивленно спросил он, заставив Алекс почувствовать себя оскорбленной. Неужели он считает ее такой старой, что вместо детей у нее могут быть только опухоли?
— Я принимала серофен и пыталась забеременеть.
— Тогда вам придется сделать аборт и продолжать лечение. Вы не можете запустить свою опухоль на восемь-девять месяцев. Ваш муж и ваша семья, миссис Паркер, нуждаются в вас гораздо больше, чем в еще одном ребенке.
Его слова прозвучали очень холодно и просто, подобно блеску лезвия скальпеля. Алекс все еще не могла поверить в то, что услышала.
— Я предлагаю вам сделать биопсию на следующей неделе, — продолжал врач, — а перед этим прийти ко мне, чтобы обсудить возможные варианты решения.
— По-моему, их не так много, или я чего-нибудь не поняла?
— Я боюсь, что вы правы, по крайней мере в этом пункте.
Прежде всего мы должны определить, насколько далеко зашла болезнь. А потом уже будем принимать решение. Но я хочу, чтобы вы знали, что в большинстве случаев рака на ранней стадии я предлагаю мастэктомию. Я хочу прежде всего сохранить вам жизнь, миссис Паркер, а не грудь. Это вопрос приоритетов. И если у вас злокачественное образование так глубоко в груди, то гораздо безопаснее будет удалить грудь. Потом может быть слишком поздно. Может быть, это проявление консерватизма, но это проверенный метод. Некоторые из новых и более рискованных способов лечения могут иметь катастрофические последствия. Мастэктомия на ранней стадии достаточно надежна и безопасна, А если после операции злокачественные образования не исчезнут, то я рекомендовал бы вам усиленный курс химиотерапии примерно через четыре недели. Вас это, наверное, пугает, однако через шесть-семь месяцев вы полностью избавитесь от болезни, скорее всего навсегда. Разумеется, сейчас об этом еще рано говорить. Мы должны дождаться результатов биопсии.
— А буду ли я после этого способна, — Алекс замялась, не в состоянии произнести заветные слова, но не спросить она не могла, тем более что он спокойно говорил об аборте в том случае, если она беременна, — буду ли я способна зачать?
Врач поколебался с ответом, но недолго. Этот вопрос ему задавали уже не раз, правда, более молодые женщины. В сорок два большинство пациенток больше интересовало спасение собственной жизни, нежели способность иметь детей.
— Это возможно. Уровень стерильности после химиотерапии составляет примерно пятьдесят процентов. Но, разумеется, существует определенный риск. Однако если вы не пойдете, на этот риск, последствия могут быть самыми мрачными.
Самыми мрачными? Что это означает? Он что, хочет сказать, что отказ от курса химиотерапии убьет ее?
— У вас будет время подумать об этом во время вашего процесса, — продолжал тем временем Герман. — И пожалуйста, как можно скорее приходите ко мне еще раз. Я постараюсь принимать вас в удобное вам время. Джон Андерсон сказал мне, что вы очень загруженный адвокат.
Эти слова Питер сопроводил некоторым подобием улыбки, заставив Алекс мысленно поинтересоваться, та ли эта «человечность», о которой говорил Джон Андерсон. Если да, то она совершенно тонула в том хладнокровии врача-практика и ученого, которое он проявлял все остальное время, не будучи «человечным».
Он до полусмерти испугал Алекс своими ледяными объяснениями фактической стороны дела, но она уже располагала сведениями о его безупречной репутации. Если уж оказалось, что у нее опухоль, предположительно злокачественная, то ей нужен был именно великолепный хирург. А что касается настроения, то для его поднятия существует Сэм.
— Больше у вас пока нет вопросов? — осведомился врач, и Алекс удивленно покачала головой. То, что она услышала сегодня, было еще хуже вчерашних вестей, и Питеру Герману удалось полностью выбить ее из колеи. Она уже представила себя без левой груди, проходящую усиленный курс химиотерапии. Наверное, после этого она останется без волос? Алекс не могла выговорить вслух этот вопрос. Но она знала нескольких женщин, прошедших через этот кошмар, которым приходилось носить парики или самые короткие стрижки. Химиотерапия влекла за собой облысение — и это лишь пополнило постоянно растущий список ужасных последствий.
Алекс покинула кабинет врача "полном ошеломлении. Закрыв за собой дверь своего кабинета, она поймала себя на том, что не может даже вспомнить, как выглядит врач. Она провела в его обществе около часа, однако лицо его совершенно выветрилось из ее памяти вместе со всеми его словами, кроме слов «опухоль», «злокачественный», «мастэктомия» и «химиотерапия». Все остальное превратилось в неразличимую какофонию звуков и шума.
— У тебя все в порядке? — спросил Брок, вошедший в офис сразу же после появления Алекс. Он с тревогой отметил, что она выглядела еще хуже, чем вчера. — Эй, ты не заболеваешь?
Она уже заболела — по крайней мере по словам врачей.
Это казалось ей невероятным. Она чувствовала себя превосходно, у нее ничего не болело, никаких недомоганий не было, а ей говорили, что у нее, возможно, рак. Рак. Она никак не могла заставить себя в это поверить. И Сэм тоже не мог.
