Она не путает Эми со своей пропавшей дочерью. Она беспокоится об Эми. Только и всего. Тогда как я… Я должна уехать, Лейт. Иначе это плохо кончится.
— Сьюзен, я много насчет чего могу ошибаться, но…
Он глубоко вздохнул и впился в нее горящими глазами:
— Когда ты посмотрела на меня сегодня утром в машине, неужели я ошибся… мне показалось, что стоит мне только дотронуться до тебя…
Он поднял руку и медленно, легко-легко коснулся ее щеки. Не успев понять, что она делает, Сьюзен уткнулась лицом в его ладонь, слепо ища тепла, его тепла.
Глубокий, хриплый вздох вырвался из горла Лейта. Сьюзен отпрянула. Испуганные, виноватые глаза глянули на него, прося прощения за этот безумный и бессовестный поступок. Но слишком поздно: уже нельзя было остановить Лейта, стиснувшего Сьюзен в объятиях.
— Лейт… — запротестовала она.
— Так это правда. Ты хочешь меня, — тихо сказал он и через секунду ошеломил Сьюзен еще больше, осыпав страстными поцелуями ее волосы. Его руки лихорадочно скользили по изгибам ее спины; он упивался прикосновением, осязанием. Сьюзен чувствовала, что слабеет, заражаясь его трепетом и желанием. — Я не мог уснуть: думал о тебе.
Его пальцы купались в ее волнистых волосах, заставляя ее запрокинуть голову. Глаза его горели диким, лихорадочным огнем.
— Не важно, почему и как. Мы предназначены друг для друга, Сьюзен.
— Ты не должен…
— Молчи…
Его губы слегка коснулись ее губ, и слова замерли у нее на языке.
— ..не говори ничего, — прошептал Лейт. Дыхание его было таким же теплым и соблазнительным, как и его рот. — Давай испытаем это вместе. Позволь, я покажу тебе…
Его губы, сладостные и пугающие, чувствительные и неотразимо убедительные, нежно искушающие, близкие-близкие, неторопливые, посягающие, обладающие, — его губы дразнили ее, заставляли трепетать от волнения, побуждали ответить и вызывали непреодолимую потребность в бесконечном повторении.
В какой момент, каким образом так случилось, что это стало не похоже ни на что, испытанное ею прежде, Сьюзен не смогла бы ответить. Сначала этот поцелуй был как любой из тех, что когда-то дарил ей Брендан. Потом она словно вдруг погрузилась в иное измерение, где вместо ветров бушевали чувства и раздували огонь страсти, который неустанно поддерживал Лейт. Страсти, незнакомой Сьюзен прежде. Страсти, которой ее тело с радостью поддалось, подхватив исступленный танец в бешеном ритме поцелуя, опровергавшего все представления Сьюзен о том, что это такое — поцелуй.
Сьюзен казалось, что ее сознание взорвано. Ответная страсть, пробудившаяся в ней, плясала в крови исступленный шаманский танец. Ее тело, ликуя, отвечало Лейту, изгибаясь, прижимаясь, стремясь навстречу ему и собственному желанию.
Когда он оторвался от ее губ, ее пальцы вцепились ему в волосы, силясь притянуть его назад. Он целовал ее снова и снова. Его руки обнимали ее талию, но вот они спустились ниже, он приподнял ее, прижимая к себе. Она ощущала его крепкие бедра, разгоряченную грудь, твердую, как стена. Сьюзен желала его. Безумно, безнадежно, слепо.
Сьюзен почувствовала, как Лейт распахнул ее халатик. Рука скользнула под тонкий шелк ночной рубашки, легла на ее грудь, сильные пальцы нежно сжимали и гладили мягкую плоть, вызывая сладкий восторг и страстную потребность в новых прикосновениях. Он отпустил ее губы и принялся целовать шею, затем начал спускаться все ниже и ниже. Она изогнулась дугой, купаясь в его страсти. Лишь когда прохладный ночной ветер коснулся лица Сьюзен, крупица здравого смысла проскользнула в ее голове.
Этот мужчина ей не принадлежит. Как бы изумительно все это ни казалось, то, что они делают, — не правильно.
— Лейт… — Она сделала слабую попытку освободиться:
— Пожалуйста… Пожалуйста, остановись.
— Нет…
Это был стон даже не желания, а любовного голода.
— Пожалуйста…
— Ты этого не хочешь.
Он обхватил лицо Сьюзен ладонями.
— Не может быть, чтобы ты говорила это всерьез. И я не сверну с полпути теперь, когда знаю…
— Даника…
Это все, что ей удалось сказать, имя другой женщины слетело с губ Сьюзен отчаянным шепотом.
— Я скажу ей. Завтра утром… первым делом.
Сказал как о пустяке, будто это не имело отношения к тому, что происходило между ними здесь и сейчас, как будто ничто не имело значения, кроме сумасшедшего водоворота желания, все еще не выпускавшего их из плена. Ладони его скользнули вниз, обняли ее бедра, он трепетал от желания, не признающего никаких «завтра», вообще ничего, кроме сиюминутной жажды. Он склонился над ней, собираясь взять ее с собой, куда бы их ни унес вихрь страсти, не глядя на время, место и обстоятельства.
Сьюзен почти позволила ему. Ей хотелось утонуть в пробужденных им ощущениях, забыть прошлое и будущее и насладиться мгновением. Лишь в последний момент она оторвалась от него, приложив дрожащий палец к его губам.
— Я не знаю, как это случилось! — выкрикнула она.
— Не думай об этом.
— Я должна.
— Нет.
— Ты обручен с другой женщиной, Лейт.
Лейт вздохнул, неохотно мирясь с тем, что придется отступить, и взглянул на нее с нескрываемой иронией:
— Только потому, что ты была недоступна.
— Как ты можешь так говорить?!
— Это правда.
Она покачала головой, не в силах поверить.
— Ты меня едва знаешь. Ты сам говорил, что Даника — отличная пара для тебя.
Его рот искривился в насмешке:
— Точно, во многих отношениях отличная пара. Но все это ничего не значит по сравнению с тем, что я чувствую к тебе, Сьюзен.
— Нет. — Ее ладони спустились ему на грудь, она отталкивала его, стараясь противостоять все еще сильному искушению. — Все не так просто, Лейт. Слишком много всего завязалось в один узел. Не знаю, почему…
— Неважно, почему, Сьюзен, — со страстной убежденностью настаивал он. — Главное — что мы оба чувствуем это.
— Ты был с Даникой так долго, — возражала она, храбро борясь за то, чтобы хоть немного повернуть его к реальности. Происшедшее между ними начинало казаться чистым безумием. — Как ты можешь вычеркивать ее из своей жизни, как будто она больше не существует?
— Я хочу тебя.
Он говорил искренне, голос его дрожал; и все ее тело пронзало желание.
— В моей душе царит пустота, заполнить которую можешь только ты, не Даника.
— Лейт, ты играешь чужой жизнью. Даника Фейрли любит тебя. Ты дал ей основания надеяться…
— Ты хочешь, чтобы я соблюдал правила чести или чтобы просто поступал честно? Я бы оказал Данике чудовищную услугу, если бы теперь женился на ней.
— Как ты можешь быть так уверен?
