– Имеете в виду мою преподавательскую квалификацию?
Ректор был явно рассержен, что Грант нарушил ход его мыслей:
– Э-э… нет. С моей стороны было бы несправедливо умолчать о том, что декан кафедры находит вашу работу похвальной.
– Приятно слышать, – широко улыбнувшись, вздохнул Грант.
– Однако, – сурово продолжал ректор Мартин, – ваш морально-нравственный облик важен в нашем университете не менее, чем ваши преподавательские качества. – Он строго взглянул на них, давая понять, что подошел к сути дела. – До сведения одного из наших самых щедрых… э-э… спонсоров… было доведено, что вы сожительствуете. Мы находим этот факт ужасным и недопустимым. Упомянутый спонсор пригрозил отозвать субсидию, уже предназначенную для строительства нового учебного корпуса, если вы, миссис Робинс, не будете исключены, а вы, мистер Чепмен, – освобождены от своей должности по окончании этого семестра.
– Но…
Грант стиснул ладонь Шелли, удерживая ее от гневного выпада.
– Могу я спросить, кто наш обвинитель?
– Не понимаю, какое это имеет значение. Он добропорядочный член нашего общества, известный врач в Оклахома-Сити. Его дочь училась в нашем университете, так же как в свое время и он сам.
В голове Шелли вдруг родилась интересная мысль. Она взглянула на Гранта. Интересно, разделяет ли он ее подозрения? Его мрачный взгляд говорил сам за себя. Тем не менее ему удалось совладать с собой.
– Думаю, что знаю, о ком вы говорите и почему столь занятой и выдающийся доктор, каким вы его описали, вдруг заинтересовался личной жизнью людей, с которыми даже не знаком. Видите ли, не далее как вчера я имел несчастье познакомиться с его будущим зятем.
Кулак ректора с грохотом опустился на стол.
– Мистер Чепмен…
– Позвольте мне закончить. Доктор Мартин, мы с миссис Робинс намерены пожениться в следующее воскресенье. Вряд ли мы сможем более определенно продемонстрировать свое отношение друг к другу. Ни в моем контракте, ни в уставе университета не записано, что преподаватель не может жениться на женщине, которую любит. Передайте вашему «щедрому спонсору», что если он и дальше будет вмешиваться не в свое дело, то кое-кто из известных мне журналистов с радостью ухватится за подобную историю. Некоторые из них считают себя моими должниками: в Вашингтоне они несправедливо со мной обошлись, а потом переосмыслили свои разоблачительные статьи. Уверен, они охотно облегчат свою совесть и загладят вину. Достаточно одного телефонного звонка – и статьи о нашей предстоящей свадьбе, равно как и о предвзятости суждений, царящей в этом университете, под аршинными заголовками разойдутся по всей стране. Вы опасаетесь, что наш роман повредит репутации вашего университета? Думаю, вы еще не осознали, какую бурю может повлечь за собой всего лишь один телефонный звонок. Так вот, задумайтесь об этом, – коротко закончил Грант и, поднявшись, с теплой улыбкой протянул руку Шелли. Он увлек ее к двери, но не прошли они и половины пути, как услышали голос ректора:
– Подождите! – воскликнул он, и в голосе его явственно сквозили панические нотки.
Они обернулись. Доктор Мартин суетливо одернул полы пиджака.
– Я… я не знал, что вы собираетесь пожениться так скоро. Разумеется, это в корне меняет ситуацию. Как только все будет разъяснено… э-э… доктору… э-э.. спонсору, уверен, он все поймет.
Рассчитывая услышать благодарности, ректор сделал паузу. Грант лишь молча смотрел на него. Мартин сделал попытку улыбнуться, но успехом она не увенчалась. – Мистер Чепмен, ваш декан очень доволен тем, как вы строите свои занятия. Не исключено, что мы сможем повысить вам жалование, как только ваш контракт будет продлен попечительским советом; – Он снова одернул пиджак. – А так как миссис Робинс с самого первого семестра неизменно присутствует в списке лучших студентов, никакой реальной возможности исключить ее из университета не было.
– Да. Это было бы абсурдно, верно? До свидания, господин ректор.
– Всего доброго, доктор Мартин, – сказала Шелли и вышла в открытую Грантом дверь.
Когда он тихо прикрыл ее за ними, Шелли повернулась и обессиленно прижалась к нему.
– Это все Дэрил. Как он мог? – прошептала она.
– Просто он узколобый мерзавец, вот и все.
Секретарша возмущенно охнула, чем привлекла к себе их внимание. Не сводя с парочки своих округлившихся глаз, она вцепилась клешневидной рукой в свою худосочную грудь.
– Бога ради! – прорычал Грант. – Пойдем-ка отсюда, пока я не сорвался.
Дни летели быстро, поскольку оба были чрезмерно заняты. Шелли по-прежнему посещала занятия, а Грант неустанно готовился к лекциям и читал их. Все остальное время они по возможности проводили друг с другом. Грант забегал к себе, только чтобы забрать почту и поспать несколько часов, вернувшись от Шелли.
– И зачем я только плачу за квартиру? – как-то пошутил он. – Парнишка, что живет по соседству, сказал, что Кто-то меня сегодня спрашивал. Посыльный, кажется.
Они уже решили сдать его квартиру и жить у Шелли, пока она не закончит университет.
– У тебя дома больше места, – резонно отметил Грант. – Я смогу переделать вторую спальню под кабинет.
– А как насчет кабинета для меня?
– Будет один на двоих. – Но там уместится только один письменный стол и один стул.
– Можешь сидеть у меня на коленях.
– Ну уж нет.
– Отлично, тогда я буду сидеть у тебя на коленях.
Шелли отчаянно пыталась сохранить серьезное выражение лица.
– Знаешь, если так дальше пойдет, я буду воспринимать тебя только как сексуальный объект.
Он улыбнулся, обнял ее, привлек к себе, удивляясь и радуясь своему неутолимому влечению к ней.
– Не возражаю, – прошептал Грант, – пусть мне все завидуют.
Родителей Шелли известили о предстоящей свадьбе, и, после первоначального шока и долгого телефонного разговора с Грантом, они обещали приехать в воскресенье днем.
Шелли теперь не сомневалась в своем решении выйти замуж за Гранта. Его заботливая нежность не имела ничего общего с эгоизмом Дэрила. Хотя Гранту и было свойственно некоторое безрассудство, порой даже бунтарство, Шелли считала это неотъемлемой частью его очарования. Понимала она и то, что сама больше не пребывает во власти девичьей влюбленности; она любила этого мужчину, а вовсе не лелеяла воспоминания своей юности. Но главное – им удалось преодолеть и в себе, и в окружающих это условное табу, так усложнившее и запутавшее их отношения поначалу, – если, конечно, считать добрым знаком серебряный поднос, присланный попечительским советом в качестве свадебного подарка.
Ничто теперь не мешало их счастью.
– Ах, это ты, Грант! – воскликнула Шелли, открывая дверь.
Он прислонился к косяку, не в силах сдержать смех. – Я думала, это мои родители, – объяснила она.
– Разве я похож на твоего отца?
– Не умничай. Тебе сюда нельзя. Жениху не положено видеть невесту до свадьбы. – Она преградила вход в свой дом, стоя в одной ночной рубашке, которая едва доходила ей до середины бедер. Волосы ее были накручены на бигуди, на лицо положена зеленая маска.
– Но это же глупо, – возразил он, пытаясь протиснуться в дверь. В руках у него была картонная коробка с книгами и небольшой чемоданчик. – Мне уже пора перетаскивать сюда кое-какие пожитки. Не забыла, что я собираюсь тут поселиться, а?
– Не знаю, не знаю. Я еще могу передумать.
Грант рассмеялся:
– Пойду разложу эти книги в своем будущем кабинете.
– А я пойду умоюсь, хотя маску надо было бы подержать еще минут пять, – проворчала она. – Но только пеняй на себя, если лицо мое не будет сияющим и румяным, как у порядочной невесты!
– Кожа у тебя просто чудесная, – сказал он спустя некоторое время, присоединившись к Шелли в ванной комнате, где Шелли уже умылась, искусно наложила макияж и, освободив волосы от бигуди, пыталась уложить их.
Взглянув на его отражение в зеркале, Шелли заметила, что он смотрит не на ее лицо, а на ноги. Пламя страсти, полыхавшее в его глазах, передалось и ей, разбудив дремавшее желание.
– Может, тебе лучше посидеть в другой комнате, пока не приехали мои родители и твой брат?..
– Возможно, – нехотя согласился Грант, следя за плавными и грациозными движениями ее рук, невольно подмечая, как ее грудь колышется под ночной рубашкой всякий раз, стоит ей только шевельнуть ими. – С другой стороны, они приедут не раньше полудня. У нас еще есть время.
Шелли отвела взгляд.
– Ты прекрасно смотришься, – заметила она, распыляя лак над своей прической.
Темный костюм, светло-голубая сорочка и строгий галстук казались неуместно официальными в интимной атмосфере ванной.
– Спасибо, – рассеянно поблагодарил он, любуясь линией ее шеи и считая каждый удар пульса в соблазнительной впадинке между ключиц. – Ты тоже.
– Я… я же еще не одета, – с трудом выговорила Шелли, поворачиваясь лицом к Гранту.
