— За теми деревьями есть бухта. Мы ходили туда ловить рыбу. А вон там, — Уилл указал вправо, — у отца был огород. Хотя он и не стал фермером, но, видно, любовь к земле осталась у него в крови. Огород был такой большой, что овощей хватало и на семью, и на продажу. А еще здесь потрясающие ягодные места.
— Сейчас земля принадлежит вам?
Уилл глянул на нее и издал смешок.
— Нет, Сели. Мне принадлежит только то, что можно сложить в чемодан, чем я постоянно и занимался.
— Да, вы часто переезжали.
Уилл положил руку на теплый капот машины, а вторую сунул в карман брюк. Это помогло ему не прикоснуться к Селине.
— Думаю, что после отъезда отсюда я нигде не задерживался больше чем на несколько месяцев.
— Вы много мест повидали, — негромко проговорила Селина.
Да, много мест и много неприветливых лиц. Мисс Роуз была права вчера: он не выбрал бы такой образ жизни по доброй воле. Он предполагал когда—то, что закончит школу, устроится, подобно отцу, на работу на фабрику, наверное, обзаведется семьей. Школу он так и не окончил — Мелани выступила с обвинениями против него в марте, когда он был в предпоследнем классе. Постоянной работы у него никогда не было, а мысли о доме даже не приходили в голову. Он так долго жил одиноким бродягой, что едва ли теперь сумеет пустить корни в каком—нибудь месте, даже если захочет.
— Как же вы живете?
— Одним днем. Подвернется работа — хорошо. Нет — экономлю.
— Говорят, вы мошенничаете.
— Верно, говорят. — Уилл поудобнее прислонился к машине. — Когда я учился в школе, про меня говорили, что я могу так уболтать любую девушку, что она сама снимет платье. И так оно и было. — Он улыбнулся улыбкой хищника. — Тебе повезло, что ты не девушка.
Селина подошла и встала прямо перед ним, так, что он был вынужден посмотреть на нее. Последние отблески уходящего дня и мягкий лунный свет делали ее необычайно красивой.
— Вам нравится быть грубым, да? Вы гордитесь своей репутацией плохого парня, от которого можно ждать одни неприятности. Вы обожаете пугать таких, как Реймонд. Вы и меня пытаетесь запугать. Только согласитесь, что все это игра. Маска, за которой вы прячетесь, чтобы люди не знали, какой вы на самом деле, что у вас есть чувства, есть гордость, которую можно ранить. Вы так долго прячетесь, что уже сами себя не знаете.
От ее слов или еще от чего—то у него пересохло в горле. Он хрипло ответил:
— Я хорошо себя знаю. Я знаю, что я делал, что чувствовал, а чего нет. И знаю, что буду делать дальше. И что сделаю с тобой, если ты не побережешься. — Он помолчал. — Ты заблуждаешься, Сели. Ты видишь то, чего нет. Например, ты видишь во мне качества, которыми я никогда не обладал и не хотел обладать. Ты играешь с огнем, девочка. Будь осторожна. А если обожжешься, пеняй на себя. Не надейся, что я тебя пожалею.
Селина отвернулась, обошла машину и села на переднее сиденье. Уилл постоял еще несколько минут, потом занял свое место за рулем и включил мотор.
Когда он подвез Селину к ее коттеджу, она преувеличенно вежливо поблагодарила его за ужин и исчезла за дверью. Он выругался про себя. О да, миссис Хантер здорово потрудилась над воспитанием дочери.
Задняя дверь дома мисс Роуз не была заперта, и в коридоре горел свет. Мисс Роуз лежала на кушетке, слегка наклонив голову набок. Уилл тихо пересек комнату. Он собирался осторожно положить ключи от машины на столик и выйти, но, когда он приблизился, она открыла глаза.
— Ты рано вернулся.
Он пожал плечами.
— Вы тоже, мисс Роуз.
— Мы с Софи — старухи. У нас не так много развлечений, как у вас. — Она пристально посмотрела ему в глаза и указала на ближайший стул. — Сядь.
— Может быть, вы лучше заснете?
— Еще пять минут я как—нибудь выдержу, — сухо возразила старая дама. — Сядь.
— Хорошо, мэм.
Уилл опустился на стул.
— Как ты провел вечер?
— Поужинал по ту сторону реки.
— Один?
— Нет. — Ему не хотелось продолжать, но и эта его собеседница буравила его проницательным, зорким взглядом. — С Селиной.
— Она хорошая девочка. Из всех Хантеров у нее одной есть голова на плечах, и неплохая голова. Она пошла в прабабушку; ту тоже звали Селиной. Она дружила с моей матерью. Она в одиночку управляла всеми делами семьи. И Селине приходится делать то же самое для своих. Отец ее чудак, каких мало, мать ничем его не лучше, а сестра… — Она предостерегающе взглянула на Уилла. — Ну, Викки ты знаешь. Селине с детства приходилось заботиться о том, чтобы в доме были продукты и все счета вовремя оплачивались. Она ответственная девушка. Она до сих пор звонит матери и напоминает, какие дела по хозяйству нужно сделать.
Уилл сцепил пальцы. У него не было желания выслушивать длинный монолог о достоинствах Селины, который, по всей вероятности, закончится осторожным, мягко, но определенно выраженным выводом о том, что он не пара столь добродетельному существу.
— Как поживает Мередит? — спросил он и вздрогнул от собственной грубости. Да, нет в нем деликатности, что верно, то верно.
— Все у нее хорошо, — ответила мисс Роуз, словно не усматривая в вопросе ничего из ряда вон выходящего. — Все так же живет в Хьюстоне, все так же не надышится на трех своих отпрысков и до сих пор считает, что тупица, за которого она вышла замуж, способен создать все, вплоть до звезд на небе.
Уилл едва помнил Мередит. Когда он появился в доме мисс Роуз, ее дочь уже была замужем и проживала в Техасе. Она ежегодно приезжала в гости на Рождество, иногда навещала мать летом, но он очень мало общался как с ней, так и с ее мужем. Ее дети, в отличие от него, были на удивление хорошо воспитаны — две девочки с красивыми длинными волосами, носившие платья, отороченные кружевами, которые никогда не пачкались, и мальчик, не знавший, как взять в руки бейсбольную биту, и совершенно не имевший склонности к рыбалке, блужданиям по лесам и пикировкам с сестрами.
— Она замужем уже тридцать лет. — Мисс Роуз издала сухой смешок. — А я думала, ее брак долго не продлится. — После короткой паузы она спросила: — Ну, и как ты себя чувствуешь дома?
Уилл предпринял попытку уйти от ответа:
— Понимаете, Луизиана почти ничем не отличается от Миссисипи, Алабамы или Джорджии.
— Но твой дом не там, а в Гармонии, — возразила старуха.
И Уилл мысленно согласился с ней. За несколько дней, проведенных в городе, он почувствовал, что давно скучал по родным местам. Может быть, именно потому он переезжал из одного маленького городка в другой, хотя в таких городках чужаку легко нарваться на неприятности. Кто знает, может, в большом городе вроде Атланты или Нэшвилла, ему бы и улыбнулась удача, но он подолгу не задерживался в больших городах. А в городках вроде Гармонии Уилла принимали враждебно, но все равно его тянуло туда.
