Мирелла и Адам вымыли руки и положили скомканные полотенца на поднос. Затем официант накрыл их колени шелковыми салфетками. Сразу же подали теплую рисовую водку в маленьких фарфоровых графинах, которую разливали по крошечным чашечкам. Тут же на низком столике перед ними появились блюдца с сашими, похожие на крохотные букетики цветов.
Их обслуживали быстро, незаметно, молча, что вполне соответствовало строгой атмосфере ресторана. Они не сразу обратили внимание, что за соседними двумя столиками тоже обедали люди. Они подняли чашки, чокнулись и молча сделали по глотку.
– Я говорил тебе, что ты очень красивая? – спросил он.
– Нет, – покачала она головой.
– По-моему, ты неотразима.
– Как это мило с твоей стороны, – отозвалась она непринужденно.
– Знаешь, Мирелла, ты не единственная, кого удивили чувства, которые мы испытываем друг к другу. Я знаю тебя сорок восемь часов, а у меня такое ощущение, будто мы прожили вместе целую жизнь.
Они молча пили водку, глядя друг другу в глаза.
– Все случилось так быстро, и вдруг я поняла, что ничего о тебе не знаю, кроме твоего имени, того, что ты археолог и любишь цветы.
Адам снова наполнил чашки.
– Мне сорок восемь, я очень богат. Я путешественник, исследователь, охотник на крупного зверя, археолог и деловой человек. Я трачу деньги на то, чтобы достать из-под земли утерянные человечеством сокровища. Я веду достаточно экзотический образ жизни в мраморном дворце в Стамбуле. А если я не там, то продираюсь сквозь джунгли Амазонки, карабкаюсь по горам Новой Гвинеи, по Гималаям или отдыхаю здесь, в номере «Прекрасной Голландии». Кроме того, у меня пятеро очаровательных детей в возрасте от семи до двадцати пяти лет, которых я обожаю и которые, я надеюсь, обожают меня.
– Я не вынесу этого! – простонала Мирелла, осушив чашку саке до дна. – Ты женат?
Адам повертел свою чашку в руке.
– Нет, я не женат. Просто у меня пятеро детей. Я ведь ничего не сказал тебе о жене. Я действительно был женат… двадцать пять лет назад. Я не справился с этой ситуацией, и мы разошлись через три года, имея двух детей. Остальные мои дети родились от женщин, с которыми я был близок. Мне всегда нравились красивые, сексуальные женщины, которые рожали от меня детей. Мои любовницы надеялись, что я женюсь на них, как только они забеременеют, и очень обижались, когда этого не происходило. Я поступил необдуманно только один раз в жизни – и этого мне хватило. Я не из тех, кто совершает одну и ту же ошибку дважды. Прошу тебя, не волнуйся, они тебе понравятся, вот увидишь. Для меня они уже давно стали друзьями, и ты тоже с ними подружишься. У них своя жизнь, за исключением двух младших.
– Нет, это просто безумие! Господи, что со мной происходит? Я думала, что моя жизнь устроена и упорядочена – и что же?
– Но ведь и у меня то же самое! – воскликнул Адам. – Я жил счастливой холостяцкой жизнью, не понимая, что теряю, до тех пор пока не встретил тебя. Мне нравились работа, охота, рыбалка, эротические приключения. Но все это меркнет по сравнению с тем, что можешь дать мне ты. Я хочу взять тебя… в твоей изысканной гостиной, в моем доме, во дворце на Босфоре, везде. Господи, как я мечтаю о восхитительной, прелестной, незабываемой ночи любви с тобой! Мне так хочется прямо сейчас уложить тебя на этот диван, обнять и заниматься с тобой любовью медленно и страстно… И чтобы никто нам не мешал. И так целый день.
Он взял палочки из слоновой кости, подцепил кусочек сашими, обмакнул его в соус и поднес ко рту Миреллы.
– Надеюсь, тебе понравится сашими, – произнес он, соблазняя ее сочным куском осетрины.
Она втянула в себя розовое мясо, и оно исчезло между ее мягкими, пухлыми губами. Он наблюдал за тем, как она проглотила лакомство.
– Мне нравится сашими, – кивнула она. – Мне нравится саке и твоя идея относительно дальнейшего времяпрепровождения. Мне нравится элегантная изысканность этого зала, но мне бы хотелось оказаться дома, под сенью цветущих деревьев. Мы могли бы устроить там пикник.
– Мы уже в пути, – улыбнулся он, глотнув саке.
Адам знаком велел официанту упаковать их обед: блюда, палочки, чашки, салфетки, саке и прочее, после чего повернулся к Мирелле:
– У нас действительно целый день впереди?
– Нет. Но мы постараемся.
Они почти не разговаривали, сидя на заднем сиденье «роллс-ройса» Адама. Вдруг он взял трубку телефона:
– Как позвонить в твой офис?
Он передал ей трубку и с интересом слушал, как она перепоручает свои сегодняшние деловые обязанности коллегам. Он по достоинству оценил уверенность ее начальственного тона и быстроту реакции, с какой она мгновенно решала возникающие проблемы на том конце провода, пока они медленно тащились по перегруженным в этот час улицам города.
Адама привлекали ее деловые качества. С другой стороны, он не мог понять, почему, будучи настолько уверенной в себе и готовой в любой момент принять спонтанное решение, она так непреклонно настроена против своего наследства, и это лишь потому, что оно угрожает внести в ее налаженную жизнь некоторые изменения. Он взял ее руку и держал в своей все время, пока она говорила по телефону. В какой-то момент он не сдержался и поцеловал ее в щеку.
– Ты прекрасна, – прошептал он, когда она вернула ему трубку.
– Мне приятно это слышать. Мне бы хотелось, чтобы ты всегда считал меня именно такой. Ты не представляешь, с каким упорством я достигала этого результата. Знаешь почему?
Она склонилась к нему и игриво поцеловала в губы. Он обнял ее и, крепко прижав к себе, прижался к ее губам. Мирелла таяла в его объятиях, а когда он выпустил ее, она перевела дух и прошептала чуть охрипшим голосом:
– Потому что на свете нет ничего лучше, чем быть прекрасной… для тебя.
Они стояли перед дверью ее дома. Мирелла рылась в сумочке в поисках ключей. Вставляя ключ в замочную скважину, она украдкой бросила взгляд на мужчину, не сводившего с нее влюбленных глаз. От ощущения его силы, мощи и мужского тепла у нее перехватило дыхание. От него исходили уверенность и неумолимость окончательного приговора – он не позволит ей влюбиться в какого-нибудь другого мужчину. Мирелла вдруг растерялась и почувствовала себя неуклюжей и по-детски угловатой.
Она долго возилась с ключом и никак не могла попасть в замочную скважину. Он подошел и, обняв ее за талию, взял у нее ключ и вставил в скважину. Ее смутила собственная беспомощность, а когда он прижался к ней бедром, нагибаясь вперед, чтобы повернуть ручку и толкнуть дверь, она задрожала от страсти.
Открыв дверь, они оказались лицом к лицу с Моузезом, который держал в руках ружье и целился прямо в них. Адам среагировал молниеносно. Он оттолкнул Миреллу и выхватил у Моузеза ружье прежде, чем кто-либо успел что-то понять. Это заняло всего пару секунд, после чего все начали кричать, осыпая друг друга упреками. Еще через минуту, когда на пороге появился шофер Адама с корзиной ресторанной еды, они уже смеялись. Джон не знал причины переполоха и недоуменно оглядывал всех по очереди.
