Та ещё штучка (СИ) - Риз Екатерина

Все его речи звучали двусмысленно, это меня и настораживало. И в то же время завораживало. Я давным-давно не ощущала волнения рядом с кем-то из мужчин, даже замуж за Серегу выходила, не испытывая никакого трепета, а тут меня попросту путают, да что там!.. Клеят. А я поддаюсь, и ещё вздумала нервничать по этому поводу.

- Отправляйтесь-ка спать, Иван Олегович, - сказала я ему, передавая собранные деньги. - Или собираетесь вернуться, надеясь на очередной выигрыш?

Он вздохнул и как-то устало качнул головой.

- Точно нет. – А потом ещё ткнул указательным пальцем куда-то в потолок. – Надо уметь вовремя останавливаться.

Я кивнула, соглашаясь с ним.

- Это очень правильный подход.

Я вдруг заметила в фойе Роберта. Не знаю, когда он появился, но вошёл очень тихо и осторожно, я даже внимания не обратила на его появление. И теперь он стоял, вроде бы и не прячась, но в то же время в тени одной из мраморных колон, и, судя по всему, наблюдал за нашим с Филатовым общением. А когда понял, что я его заметила, направился к нам. Конечно же, с противной ухмылкой на лице. Подошёл и хлопнул Ивана Олеговича по плечу.

- Что, выигрышем перед девушкой хвастаешься?

Филатов оглянулся на него. Глянул без особо интереса, плечами пожал.

- А почему нет? Я люблю, когда меня хвалят.

- Все любят, - скалил зубы Роберт, а сам меня разглядывал. Я упрямо отводила взгляд. Куда угодно, лишь бы на него не смотреть. – Вот только, - продолжил он, - некрасиво соблазнять наших девчонок. Тебе в Москве своих мало?

- А, может, я в Москве такую не встретил? – размышлял Филатов вслух. – А вот тут увидел, влюбился, жениться, наконец, захочу?

- Кто ж тебе даст жениться? На такую красавицу только любоваться со стороны можно.

Иван Олегович выпрямился, тем самым сбрасывая руку Роберта, которую тот так и держал панибратски на его плече. А взявшемуся поучать его Лысому, сказал:

- Она же не экспонат, любоваться на неё.

- Вы чего здесь все собрались? – послышался громогласный голос Николая Аркадьевича. Чересчур громогласный и бодрый для глубокой ночи и помещения с мраморными колоннами. Он отозвался от высокого потолка эхом. Руководство подошло, непонимающе взглянуло на дружков по карточному столу, затем на меня. Апостольный поинтересовался: - Сима, а ты чего здесь?

- Работаю, - подсказала я ему. – У меня дежурство.

- Точно, дежурство. – Николай Аркадьевич помялся, глянул на меня мутным взглядом и спросил: - Мне никто не звонил?

Я поняла, что его интересует звонок от конкретного человека, и честно ответила:

- Нет, Николай Аркадьевич, ваша жена не звонила.

Роберт засмеялся, а Иван Олегович понимающе улыбнулся. Я хоть и не смотрела на него, но краем глаза улыбку заметила. Он улыбнулся и сказал всем:

- Расходимся спать. Всем надо спать.

Филатов подхватил Апостольного под локоток, и они отправились в сторону лифта. Николай Аркадьевич, когда ночевал в гостинице, спал прямо у себя в кабинете, на диване, судя по всему, туда и отправился. Роберт тоже как бы зашагал к выходу, но убедившись, что я осталась одна, стремительно вернулся к стойке, подленько мне усмехнулся.

- Собираетесь перебраться в столицу, Серафима Михайловна?

Я вернула ему противную улыбку.

- Не ваше дело. Захочу куда-то перебраться, вы даже не узнаете.

- А вот на это, на вашем месте, я бы не рассчитывал. Теперь с вас глаз не спустят.

Он ушёл, точнее, повернулся ко мне спиной и снова направился к выходу, а я смотрела на его лысую голову, и гадала, если я швырну в неё тяжёлым дыроколом и попаду, это можно будет представить, как неумышленное убийство? Например, я в летучую мышь целилась, а попала в этого лысого мерзавца. Блестящая лысина дырокол притянула, как магнит…

Остаток ночи прошёл в тишине и спокойствии. Вот только у меня сна ни в одном глазу не было. Я сидела, навалившись на стол, и таращилась то на одну мраморную колонну, то на другую. В голове ни одной приличной и ни одной успокаивающей мысли. Илья несколько раз проходил через фойе, один раз подошёл к стойке, взглянул на меня. Сказал:

- Не спи.

- Не сплю, - буркнула я, а он посмеялся и пошёл дальше.

А утро началось с того, что мне позвонила жена Николая Аркадьевича. Точнее, позвонила она не конкретно мне, а просто на ресепшен, поинтересовалась местонахождением своего мужа, а мне пришлось экстренно придумывать начальнику оправдание. Наврала про неожиданный заезд большой группы иностранцев. А затем отправилась будить нерадивое руководство.

Николай Аркадьевич нашелся на том месте, на котором и должен быть, на диване в своём кабинете. Спал, раскинувшись, будто его на диван бросили, а он в этой позе и замер. Да ещё и похрапывал. Мне пришлось весьма основательно потрясти его за плечо, прежде чем сумела его добудиться. А потом ещё и в чувство приводить. Отпаивать минеральной водой, затем кофе, помогать надеть пиджак, пока Апостольный подтягивал ремень на мятых брюках. И попутно выспрашивал у меня:

- Что ещё она сказала? А ты что ей сказала? И она тебе не угрожала?

А вот вы скажите мне: всё это мне надо? Участвовать таким образом в чужой семейной жизни? Мне своих проблем хватает.

Чтобы отправить начальство восвояси, мне пришлось проводить Николая Аркадьевича до чёрного выхода из гостиницы, и машину для него вызвать туда, а не к главному выходу, которым он пользовался всегда. Если честно, когда Апостольный оказался на заднем сидении автомобиля, и я захлопнула за ним дверь, захотелось выругаться, но я вместо этого только вздохнула.

- Как ночь прошла? – спросила меня сменщица, появившаяся на рабочем месте, излучая энергию.

- Фантастически.

- Судя по выражению твоего лица, ты не преувеличиваешь.

Мне не терпелось уйти с работы. Уйти, и оставить позади весь ночной кавардак. Я как раз переодевалась в раздевалке, была там одна, когда зазвонил телефон. Номер не определился, я ещё посомневалась, стоит ли отвечать, затем всё-таки приняла звонок.

- Слушаю.

- Привет, красавица. Как у тебя дела? – услышала я знакомый голос.

Снова захотелось выругаться, на это раз всерьёз. Даже во рту появилась оскомина, настолько мне не хотелось разговаривать с этим человеком. Что бы я сделала с удовольствием, так это достала бы где-нибудь пистолет, приставила к его дурной голове и выстрелила. Вот честно, выстрелила бы без всякого сожаления.

- Что ты хочешь? – поинтересовалась я у Прохорова.

- Ничего. Просто любопытно стало, как у тебя дела.

- У меня всё в порядке, - храня каменное спокойствие, ответила я. – А у тебя как? Чувствуешь мандраж перед тюремным сроком?

Он совершенно неприлично захохотал над моими словами. Угрозой точно не воспринял.

- Ты меня, что ли, посадишь?

- Нет. Но жизнь – такая странная штука, Денис, она всегда возвращает нам всё дерьмо, что мы когда-либо совершаем. Судя по тому, сколько натворил ты, на тебя цистерна с навозом обрушится. Смотри не захлебнись.

- Не захлебнусь, я откуда хочешь выплыву. Но ты тоже не прибедняйся. Ты у нас тоже, как оказалось, девушка отчаянная. Знаешь, я ведь даже не догадывался, кто ты. Никто не догадывался. Я, конечно, понимал, что у тебя с головой не всё нормально, но кто же знал, что настолько?

- Кому ты про меня рассказал? – только и спросила я.

- Какая разница? Да я и не рассказывал, Сима. Просто твоя красивая мордашка всплыла на нескольких фотографиях. И люди сначала присмотрелись, а потом как начали удивляться. И делиться со мной информацией. Особенно, про твоего первого мужа столько всего порассказали! Прям порадовали.

- И чему ты, интересно, обрадовался?

- Ты, оказывается, богатая наследница, - заявил мне Прохоров с таким нахальством, что оно едва через трубку не выплеснулось. И это было настолько дико, настолько смешно, что я взяла и рассмеялась. Совсем, как он недавно. Взяла и расхохоталась. Причем, искренне. А когда отсмеялась, сказала ему:

- Ой, Дениска, чудной ты человек. Ничему тебя жизнь не учит. Ты что же, денег сейчас у меня просишь? Или шантажировать пытаешься?