Второй – разрубить Гордиев узел всех моих странных отношений, метаний, фантомных болей от того, что меня окружает, и того, кого мне так сильно не хватает. Сбежать от любви и ненависти, которые сосуществуют с небольшим перевесом в одном человеке, и обрести самостоятельность, желанную свободу…
Третьего варианта – признаться во всем Камалу – я не вижу. Надеюсь, что он никогда не узнает правду…
Я совершенно на автомате ставлю чайник, наливаю себе напиток, добавляю сахар и вдруг ловлю себя на мысли о том, что много сладкого может быть вредным для растущего внутри меня малыша. Отставляю сахарницу, поглаживаю животик. Это странно, но теперь, спустя несколько часов нелегких раздумий, странных рассуждений о превратностях судьбы, воспоминаний о том, кого нельзя вспоминать, я вдруг ловлю себя на мысли, что хочу этого малыша.
При всем раскладе, при тысячах вариантах развития событий, которые я уже обдумала в своей голове, своем воображении, нет такого, где я бы от него отказывалась. Я уже думаю о том, как «мы» будем жить, что «нам» нужно будет делать, как сказать «о нас»…
Это немного странно, пугающе, волнующе, но совершенно верно.
Все так, как и должно быть.
Телефон на столе пискнул, принимая сообщение. Я тут же бросилась к нему, и от волнения дважды уронила на пол – он выскальзывал из моих рук и пытался вырваться из плена моих вспотевших ладоней.
Не сразу справилась с приложением, нажала на кнопку приема электронного письма, и тут же случайно закрыла. Повторила операцию вновь, на этот раз удачно и скачала результаты анализов крови. До этого я уже провела немного времени в интернете, узнав, каким должен быть уровень ХГЧ в крови.
Оно должно быть совсем маленьким, и тогда моя беременность будет под вопросом.
И отчего-то мне даже жаль расставаться с этой мыслью…
Я зажмуриваюсь, ожидая, пока загрузится документ. Перед глазами встают два мужчины, таких похожих, и таких не похожих друг на друга…Они совершенно разные по характеру, и, самое главное, у них совершенно разное отношение ко мне, но в одном из них я не могу быть уверенной. В том, кого хотела бы видеть сейчас больше жизни, чтобы сразу же показать ему документ, который пришел из клиники.
Наконец, документ загружен. Я увеличиваю самую первую строчку, которую точно смогу расшифровать, потому что подготовилась за утро к нему. Я готова…и…нет…
«Уровень ХГЧ – 31500. Предполагаемый срок беременности 3-4 недели».
Телефон снова выпадает из рук…
3-4 недели.
В том, кто отец ребенка, нет никаких сомнений.
Это ОН.
И только он. И зачат он был в ТУ самую страстную, горячую ночь, когда я поняла, что женщина может быть любимой, желанной, красивой, даже несмотря на свои явные недостатки…
Но все это не важно.
На самом деле теперь во всей вселенной я больше не буду одна. Я не буду одинокой!
Внутри у меня что-то екнуло, будто сердце толкнулось сильнее, и я тоже замерла, как все вокруг.
Я поняла, что жизнь, зарождённая во мне, дает всходы. Я сразу провалилась в это непередаваемое чувство. Даже если бы сейчас пошел за окном снег, растворились снежинки на жарком песке, то и этого я бы не поняла и не почувствовала. Ведь самое главное сейчас происходило во мне: я была не просто девушкой, я готовилась стать мамой!
Перед глазами замелькали картинки калейдоскопом: вот мне приносят маленький сверточек, из которого торчит сморщенный носик и маленьким кулачком. Мой ребенок точно будет боец по натуре, и не важно, будет ли это девочка или мальчик! А вот следующая картинка: мы играем в песочнице, и малыш сидит на горячем песке в смешной белой панаме с красными ягодками, закрываясь от разгорающегося солнца. Я точно устрою, чтобы во все те дни, когда мы гуляли на улице, погода была только ясная и солнечная, ведь мой малыш достоин самого лучшего!
А вот я собираюсь идти на первое сентября, в школу. Это будет обычная школа, где приходилось учиться мне. Я выбираю красивый букет с крупными цветами гладиолусов, или шикарных роз, или разноцветных астр.
Мы пойдем туда медленным шагом, и я буду рассказывать о том, как это здорово – дружить с другими детьми, и сама, конечно, буду скрывать свой дрожащий голос, чтобы не выдать своих переживаний.
Но самое главное, что мы никуда больше не будем бегать. Мы будем жить на одном месте, в одном городе, и мой маленький ребенок будет иметь все, что должен иметь малыш в его возрасте: любящую маму и верных друзей.
Я утерла маленькую слезинку, которая скатилась из глаз и пробежала по щеке.
Одного я не смогла бы ему дать. Настоящего отца.
Но теперь это будет совершенно не важным.
Я взяла в руки телефон и написала сообщение.
«Кажется, ты скоро станешь папой». Конвертик с важным посланием тут же отправился адресату.
Глава 27
— Милая, я так счастлив, не могу передать тебе этого словами, — Игорь обнимает меня одной рукой за талию, а второй держит большой букет роз. Я ощущаю их пряный и приятный аромат, и прикрываю глаза, будто бы поддаваясь ласке мужа, но на самом деле стараясь сдержать слезы, которые помимо моей воли хотят пролиться прямо на ни в чем не повинные цветы. — Ты уверена?
Он отстраняет меня, заглядывает в глаза.
Я в ответ прикрываю веки, демонстрируя согласие.
Он снова улыбается широко и очень открыто, и меня саму обуревают сотни чувств – от стыда до жалости к этому большому, взрослому человеку.
Игорь целует меня в макушку.
— Я сдала анализ, он показал, что все в порядке, это правда, даже тест делать не пришлось. Срок очень небольшой.
— Тогда считаю, что нужно отметить это дело в ресторане! — он, наконец, передает мне цветы, а сам идет в комнату – переодеться. И командует оттуда: — Шампанское по случаю заказывать не будем, хотя я точно знаю, что несколько капель никак не могут повредить ребенку!
Я улыбаюсь, пряча маленькую слезинку, которая, все же, просачивается из уголка глаза.
Нет. Плакать нельзя. Я должна быть сильной.
Эта его совершенно не показная забота, несмотря на постоянную прохладцу в отношениях, эта его незамутнённая радость вдруг отрезвляют меня. Внутри снова все воротит от ужасного решения. Чувствую себя злой кошкой, которая с трудом терпит ласку хозяина, только потому, что знает, что после этого он ее вкусно накормит.
И пока мы едем к ресторану, пока Игорь паркуется, пока усаживаемся за дальний столик и пока я делаю вид, что выбираю в меню блюдо, которое, судя по накатившему волнению, есть точно не буду, принимаю решение.
Вздыхаю, сжимаю руки в кулаки.
Все это неправильно.
Мама и Оля были бы недовольны мной.
Все эти мои бесконечные обманы, компромиссы с совестью слишком далеко зашли, - думаю мрачно. И сегодня я должна прекратить это. Вернее, прямо сейчас.
Мысли разлетаются испуганными бабочками, все нутро сжимается в плохом предчувствии, а горло сдавливает спазм.
Я должна сказать Игорю, что ребенок – не его. Я должна сказать Камалу, что беременна. И что не рассчитываю на помощь и не собираюсь его этим шантажировать, просто хочу поставить в известность.
Игорь подзывает официанта и делает заказ.
— Милая, а ты что будешь? — спрашивает он у меня, и мне приходится положить меню на стол, которым я последние пятнадцать минут отгораживалась от внешнего мира, собираясь с силами. Я смотрю вверх на белую рубашку официанта, который застыл рядом, ожидая моего решения по поводу блюда и отчаянно пытаюсь выглядеть нормальной, а не разбитой квашней.
— Ей тоже, что и мне, — наконец, прерывает мое бестолковое молчание муж.
Я вздыхаю, официант отходит и прямо за его спиной обнаруживается самая ужасная картина, которую только можно представить.
Мое сердце начинает биться так сильно, что готово выпрыгнуть из груди. Переполошенное, заячье, он стучит очень громко – если бы мелодичная и тихая музыка в ресторане замерла, а гул голосов прекратился, можно было бы услышать, как оно бьется в неволе грудной клетки.
