– Замуж вышла, а Назару не нравилось это. Что я часами пропадаю за шахматной доской. Ну и какие турниры, когда… В общем, бросила. Но играю я хорошо.
– Кто же такие факты сдает? Надо было притвориться, а потом выиграть.
– Я так не умею, Саид. Я… Не умею лгать или притворяться. В детдоме за это доставалось, но…
– Ты была в детдоме?
Ещё раз осматриваю девчонку, подмечая детали. Нихрена подобного. Видел я ребят из приюта, многие у меня работали. Дикие, без принципов и тормозов. Отличные бойцы, которым нечего терять. И девки среди охраны тоже были, ничуть не нежные фиалки. Рвали больше мужиков, доказывали своё место.
Конечно, не все приюты напоминают ад. Но сомневаюсь, что у нас много прекрасных заведений. Ника не настолько везучая, чтобы попасть в подобное.
– Не долго. Мама попала в больницу надолго, не было, кому присмотреть. И я провела несколько месяцев в приюте. Можно мы не будем говорить об этом?
– Можно. Тогда меняем правила. Забираю твою фигуру – с тебя желание. Забираешь мою – я выполняю твою прихоть.
– Любую? – вертится, в итоге садясь боком. Перебрасывает ноги через подлокотник кресла, прижимается плечом к моему. – Прям всё?
– Прям всё.
– А если загадаю машину или квартиру? Или… Мальдивы?
– Я предлагал Бали. Когда я говорю всё, то могу позволить себе всё.
– У меня нет загранпаспорта. Но… Я что-то придумаю.
Улыбается довольно.
Блядь.
Кого-то цацками нужно брать, а кого-то шахматами. Самим азартом, который делим на двоих. Сжимаю в кулаках две пешки, предлагая девчонке самой выбрать.
Не этим планировал заняться ночью. Нутро требует предложения. Насадить прямо так, не двигаясь. Вколачиваться в неё, пока немного не успокоюсь. Не почувствую насыщения.
Но сдерживаюсь, когда Ника накрывает ладошкой мой кулак. Получает себе белые фигур и первый ход.
– Ладно. Хм, - кусает губы, смотрит на меня хитро. Двигает пешку на две клетки вперед. – Тогда пешка на Е4.
– Можешь не озвучивать, я всё вижу.
– Это правила, Саид. Господин Саид, - поправляется, расплываясь в шкодливой улыбке. Подаюсь бедрами вперед толкаюсь. Пусть почувствует, что со мной это обращение делает. – Ой.
Усмехаюсь, продолжая игру. Особо не слежу за партией, мало интересует. Куда больше нравится наблюдать, как грудь Ники понемногу вздымается. Возбуждается, стоит провести по впалому животу, незащищенному лону.
Ерзает, заводит сильнее. Распаляет так, что теряю фигуру, не заметив. Даже не обращаю внимания, впечатываюсь в пухлые губы. Ловлю стоны, ворую их.
Моя.
Для меня.
– И что хочешь?
– А можно потом? Чуть позже.
– Можно.
Пару ходов, благодаря которым я забираю слона у девчонки. Настолько возбудилась, что даже не заметила. Кусает губы, сама лезет с поцелуями. Какая там игра, нахрен всё.
– Не порть, - шепчет, когда подхватываю на руки. – Не опрокинь шахматы.
– Надеешься выиграть?
