— Снежинка, провожать будешь что ли? — раздаётся Лёшин голос из коридора.
Я стою на кухне, сжав в руках бокал с чаем, и смотрю в окно на снегопад. Красиво и грустно. Новогодняя атмосфера и радость, что подарил мне Борцов, медленно покидают моё сердце с каждой новой минутой, которая приближает его отъезд.
— Куда провожать? Ты раньше времени уезжать собрался? — хмуро спрашиваю, швырнув бокал на стол и выйдя к мужчине в коридор.
— Нееет, Снежинка, не дождёшься. Я на работу же. Надо кое-что уладить, — улыбается Лёша.
Его красивая улыбка лишь усиливает грусть.
Ну где я такую улыбку ещё найду?
— Поцеловать тебя на прощание и собрать с собой контейнер еды? — отшучиваюсь, выгнув бровь, а Лёша шире растягивает губы в улыбке.
— Еду собирать не надо. Вернусь и вместе поедим в каком-нибудь ресторане. А вот от поцелуя не откажусь.
После этих слов Борцов протягивает руку, резко хватает меня за талию и притягивает к себе. Целует так, словно прощается.
Не хочу прощаться…
— Лёш…
— Снежинка, я тебе сегодня рекомендации напишу. Самые лучшие. Надеюсь, у тебя всё хорошо сложится, — произносит тихо, уткнувшись лбом мне в лоб.
Вот вам и ответ… Он не чувствует ко мне ничего серьёзного.
— Не надо, Борцов. Обойдусь без них, — отмахиваюсь, выбравшись из крепких объятий мужчины и отхожу чуть в сторону.
— Не обойдёшься. И не спорь. Ладно, я поехал, а то время поджимает. В общем, жди меня. И вечером будь готова. Я местечко нашёл отличное. Думаю, тебе там понравится.
Дверь за Лёшей закрывается. Меня поглощает гнетущая тишина квартиры, в которую я скоро уже больше не вернусь. Удивительно, сначала я отсюда убегала, а теперь не хочу покидать это место, где нам с Борцовым было так хорошо.
Но выбора нет, и мне придётся.
Надо бы вещи собрать. Завтра времени на это не будет.
Я немного вещей привозила сюда из общаги, но всё же… Не в моих правилах разбрасываться необходимым. Особенно если учесть мою финансовую ситуацию.
Да и делать толком нечего. Не реветь же мне тут. Уж лучше занять себя делом.
Неторопливо собрав вещи в пакет, я привожу себя в порядок, одеваюсь и наношу лёгкий макияж. Пожалуй, сразу отвезу шмотки в общагу. И сегодня не буду ночевать у Лёши, чтобы не усугублять собственное паршивое состояние. Хотя я не уверена, что смогу сопротивляться, если он станет настаивать и соблазнять меня.
Из головы не выходит мысль о том, что Лёша собирается написать мне рекомендации. Ведь именно этого я хотела, так? Вот только всё изменилось. Сейчас мне это видится платой за секс и вообще за то, что между нами было. А я так не хочу. В том числе, я не хочу, чтобы Лёша оплатил Тарасу Валерьяновичу сумму, которую я должна Свиридову.
Это какая-то грязь. Я не желаю пачкать чувства, что появились у меня к этому мужчине. И не хочу, чтобы он думал обо мне в таком плане — будто я взяла плату.
"Глупая, очень глупая Снежана Морозова! Ты хоть понимаешь, сколько сама будешь выплачивать те деньги?!"
Ну и плевать! Зато я останусь собой. И в Лёшиных воспоминаниях я не буду обычной продажной девкой. Поеду сейчас в "Мандаринку" и попробую уладить вопрос с боссом. Даст мне отсрочку или ещё что-то. Но денег с Лёши я брать не стану.
Окончательно приняв решение, я надеваю верхнюю одежду, беру пакет с вещами, который собрала чуть ранее, и выхожу из квартиры. Лёша и так много для меня сделал. Это были лучшие новогодние праздники в моей жизни со смерти папы. Он не заслуживает такого отношения. И я не буду поступать с ним так, как поступила бы любая другая.
Спускаясь вниз по лестнице, я думаю о том, что ведь здесь, в этом самом подъезде живёт Свиридов. Как так вышло, что мы ни разу не столкнулись? Я помню его лицо по баннерам и точно знаю, что ни разу его не встречала, пока жила тут у Лёши. А то могла бы поговорить с ним, объясниться и всё уладить. Наверное.
У Борцова я, кстати, спрашивала насчёт робота, которого забыла в его квартире. Это же коллекционный робот, и предназначался он по словам Валерьяныча как раз сыну Свиридова. Лёша ответил неоднозначно. Что-то вроде "Робот в нужном месте, у нужных людей". И как я не пыталась его расколоть, он так и не сознался, куда его дел. Но почему-то мне кажется, что Лёша отдал робота Свиридову. Мне хочется так думать…
У "Мандаринки" я оказываюсь примерно через полчаса. Вроде всего неделю меня тут не было, а кажется, что вечность. Работать здесь я больше не хочу, но если необходимо, то лучше в Мандаринке, чем непонятно где. Во всяком случае, долг мне вернуть придётся любым возможным способом, чтобы не брать денег у Лёши.
Как назло сегодня смена Марины-скотины. Спасибо, Дедушка Мороз! Вот уж удружил!
Когда я захожу в вестибюль, она поднимает на меня откровенно удивлённый взгляд и недоумённо открывает и закрывает рот, не произнося ни звука. Как рыба, мать её!
— Босс у себя? — спрашиваю без лишних смазливых приветсвий. Пусть не думает, что я её простила.
— Эээ, вообще-то нет. А ты чего хотела, Снежан? — подозрительно смотрит, явно идентифицируя во мне врага.
Это правильно.
— Нужен он мне. Поговорить хочу о своём долге. Когда Валеряныч вернётся, Марин?
— Да он на праздники с семьёй в Сочи укатил. Сказал, что две недели его не ждать. Так, по телефону связь держим. А что за долг, Снежан? Ты ещё что ль где-то накосячила? — невесело усмехается тупая лецимерная овца.
Честное слово, я бы ей её корявый нос ещё больше бы сейчас скривила. Тварь!
— Дурой не прикидывайся! Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю. Передай Валерьянычу, как он вернётся, что Морозова на встрече настаивает. И чтоб без вранья в этот раз. Я всё равно приду потом сама.
— Так ты о конфликте со Свиридовым? — тянет Марина как-то нервно. — Это уже давно улажено. Прямо в день твоего увольнения. Уже к вечеру Тарас Валерьянович всё с ним замял.
— В смысле? Ты серьёзно сейчас?
Смотрю на девушку так, словно у неё рога на голове выросли. Она, что, реально пытается мне сказать, что никакого долга нет?! Как это нет и почему мне никто об этом не сказал?!
— Ну да, серьёзно, — кивает Марина, безразлично пожав плечами. — Наш босс молодец. Умудрился успокоить Свиридова и наладить контакт. Так что ничего ты уже не должна, Снежан.
— А что мне об этом не сообщили?! — не выдержав, ору на Марину, стукнув кулаками о стойку ресепшена.
Девушка вздрагивает и, поджав губы, бросает на меня взгляд исподлобья.
— Ну извиниии, заработалась. Кроме того, я думала тебе обо всём этот твой клиент сообщил, которого я тебе подогнала, помнишь? — начинает тараторить Маринка. — Он потом звонил и рассыпался в благодарностях, что я ему помогла тебя отыскать. Номерок ещё спрашивал мой личный, ну, сама понимаешь, что я не дала. Ох уж эти наглые клиенты! Короче, я ж ему сказал, что ситуация с тобой замята, так что он может обращаться в любой момент.
У меня в душе всё обрывается.
Лёша знал. Подождите, что? Он знал, что я ничего не должна? Если Марина говорит, что конфликт был улажен к вечеру в день моего увольнения, то, выходит, когда мы были в ресторане, Лёша уже был в курсе, что я не должна денег?
И он, что, получается, меня использовал?
Всё это игрой было, я что-то не пойму?!
И Борцов ещё, выходит, у Марины номер стрельнуть пытался?! Типа если не со мной, то с ней, или наоборот?!
"А ты, дурочка Снежана Морозова, поверила…"
Вот, почему он не говорит об отъезде, и вообще спокоен. Ему пох. Просто совершенно конкретно пох. Это изначально была его тщательно продуманная манипуляция с целью затащить меня в постель. А я как полная идиотка повелась.
— Спасибо, Марин, что сообщила, — произношу бесцветным голосом и покидаю агентство.
Она ещё что-то говорит, но я не слушаю. Мне нужно просто поскорее выйти, доехать до общаги и попытаться как-то переварить деромо, которое только что на меня обрушилось.
На улице по лицу беспощадно бьёт мороз. Так мне и надо. Почаще бы бил, может быть, я бы такой овцой наивной не была.
