совсем теряет обиженный настрой. Ловит мой взгляд.
– Может быть, хоть в гости зайдешь? Посмотришь, как я гостиную сделала. Бескаркасные диваны и домашний кинотеатр. Кайф!
У меня сейчас жизнь как кинотеатр. С сумасшедшим набором жанров.
– Нет, Агат. Я поеду. Пока.
– Ты слишком замороченный стал, Костик! Подумай, как бы отнесся ко всему этому Костя несколько лет назад. Здоровая циничность в жизни не помешает!
– Так я клоуном должен быть или циником? – уточняю сурово. – Ты уж определись.
Я всегда отмахивался от Агатки, но не грубил. Считал ребенком. Но сегодня она достала.
Выдыхаю.
– Со мной все в порядке. Я просто еду к себе домой. Пока.
Не жду ответ, двигаюсь к выходу на лестницу. В следующий раз, когда Данилов захочет пересечься, это будет только на нейтральной территории. А ко мне домой ни Агата, ни Мия больше не просочатся. И пусть не заливают про теплые чувства к Элине. Мне почему–то кажется, моя гостья только скажет мне спасибо.
Глава 9
Раздражение так и свербит внутри, пока еду. Самое противное – оно не только из–за Агаты. Вернее, спровоцировала его, конечно, она. Но злюсь я не на поведение девушки. Черт бы с ним. Меня глубоко задели ее слова.
Про Элину, Лёвку, приют. Вообще про то, что будет дальше. Очень муторное чувство, когда ты не можешь даже предположить будущее.
Как бы понятно, когда–то им придется от меня съехать. Но куда, к кому, при каких обстоятельствах? И самое главное – когда? Все больше понимаю, я не хочу, чтобы это произошло быстро.
Въезжаю в поселок, на душе сразу становится спокойнее. Для кого–то это дыра, пусть и с налетом элитности. А в моей картине мира наша современная "деревня" – тихая гавань. Я даже друзей из прошлой жизни и девушек сюда не приглашал. Хотя, казалось бы, в доме для этого все условия.
Уже стемнело, но повсюду огни. Еще один символ уюта. С каких пор я стал обращать на это чувство столько внимания? Может, Агата права – я в какой–то мере постарел и стух. Не знаю, почему меня эта мысль дико веселит.
Авто загоняю в подземный гараж, сам иду в дом. Стараюсь сильно не шуметь. Я попросил Элину дождаться (сам до конца не понял, что это был за порыв), но все–таки они могли уснуть. У мелкого график сна плотный. Когда не орет. А Лина просто могла вымотаться с ним за день и прошлую ночь. В общем, шагаю я почти на цыпочках.
И из прихожей сразу слышу голос. Нет, мои гости не спят. Лёва как раз ревет.
– Ш–ш–ш–ш–ш! – успокаивает его мама. – Ну чего ты? Скоро же вернется…
Фраза перебивается громким взвизгом. Элина рассуждала обо мне? Да, бред, зачем ей говорить про меня с ребенком. Видимо, показалось. Она рассказывала ему сказку. Прокашливаюсь.
– Элин, я приехал.
Сообщаю, входя в гостиную. Лина ходит по комнате и носит малыша в пеленке.
– Мы сейчас уйдем наверх, – девушка как будто спохватывается.
Морщусь.
– Как хочешь. Не обязательно. Я сам сейчас сгоняю в душ.
Ужин, наверно, отменяется. Ну или переносится на поздний срок.
– Постараюсь уложить его, и поедим… – Лина как будто сама сомневается.
– Как получится.
Во мне нет разочарования. Дело житейское. Помочь Элине мне нечем, так что поднимаюсь в свою комнату и ванную. Настроение все равно не испорчено.
Оно наоборот стало лучше, как только зашел домой. Странные эмоции.
Стараюсь выключить голову, а заодно охладить струями воды. Выгоняю из нее предположения – о чем там говорила с мелким Элина. Имела ли в виду меня. Неужели просила его замолчать из страха? Я никогда не высказывал негатив по поводу его рева! Хоть в громкости Лёва преуспевает. Но у меня в помине нет злости!
Впрочем, голос Лины был таким мягким… Кажется, вообще не испуганным.
Ну да ладно. Переодеваюсь в спортивные штаны и футболку. Высовываюсь в коридор. Хм, тихо. Мимо комнаты Лёвки прохожу на цыпочках. Дожился! Но если Лина его уложила, не хочу будить.
По лестнице спускаюсь вниз. Из гостиной раздаются некоторые звуки. Это не детский плач – видимо, мелкий угомонился. В большой комнате только его мама возится у кухонной зоны. Вижу ее сразу, как только вхожу. Прочищаю горло, чтобы дать понять – я здесь.
– Лёвка заснул, – Лина поворачивается ко мне, – понял, что ты приехал.
Она говорит в начале с радостью, но к концу фразы ее улыбка делается кривой. Выражение лица – как будто сболтнула лишнее. Я решаю никак не комментировать. Хотя ее слова явно засядут внутри.
– Класс, – поднимаю брови, – значит, меня покормят. Хм… Если тебе не в напряг.
Теперь я прикусываю язык. Начинаю привыкать к заботе, не поспоришь. Но я не сынок Лины, чтобы она за мной ухаживала. И даже не муж. Прохожусь взглядом по стройным ножкам в черных лосинах. Раньше она надевала более просторную одежду… Хорошо хоть желтая футболка скрывает пятую точку моей гостьи.
– Мы валялись, пока ты ездил, – Лина улыбается, – а пирог я поставила разогреваться в духовку. Такой вкусный запах! Ух… Мне кажется, я уже здесь поправилась.
Вспомнил, какой худыхой она пришла. Может, и набрала килограмм–два. Футболка мешает оценить в полной мере.
– Тебе только на пользу, – отвечаю коротко.
А вот взглядами мы соприкасаемся подольше. Надо избегать этих переглядок… Не нужно усугублять.
Лина отрывается от меня первая.
– Сейчас положу винегрет.
Уже по традиции усаживаемся за барную стойку. Я ставлю на нее сок и воду, Лина раскладывает салат на плоские белые тарелки. Выглядит аппетитно. Пирог матери Данилова тоже скоро оказывается разрезан и разложен.
